В советском кино трудно найти личность более яркую, неординарную и спорную, чем Олег Даль. Если зрители любили актера и безоговорочно принимали его во всех ролях, то отношение к нему коллег — актеров, режиссеров и чиновников от кино — было далеко не однозначным. Одни называли Даля гением и считали за честь с ним работать, другие говорили о нем как о скандалисте, человеке неудобном и ненадежном, способном подвести в самый ответственный момент. Да он и сам все о себе знал, недаром же, когда его однажды по ошибке во всеуслышание назвали народным артистом, мрачно отшутился: «Я не народный, я инородный». Рядом с ним действительно было неудобно — он слишком многого требовал от окружающих, но к самому себе подходил с гораздо более высокой меркой, которую Эдвард Радзинский назвал «манией совершенства». Стоит ли удивляться, что несуразности этого мира все чаще наводили его на мысли о смерти. А после трагического ухода из жизни Владимира Высоцкого, у которого с Далем были достаточно сложные отношения, у актера будто включилась программа на самоуничтожение. В то время не проходило и дня, чтобы он не говорил о смерти как о реальности, как о насущной потребности. Олег Иванович не просто хотел уйти из жизни — он всячески приближал этот момент. Даль умер 3 марта 1981 года в Киеве, куда приехал на пробы лирической комедии «Яблоко на ладони». Поужинав с партнером по картине, известным актером Леонидом Марковым, сказал: «Пойду к себе умирать». Его слова восприняли как очередную мрачную шутку — Олег Иванович славился своим черным юмором. А он поднялся в номер и буквально влил в себя бутылку водки. Вшитая против алкоголя ампула, называемая в народе «торпедой», привела к резкому повышению давления, сосуды не выдержали. Он умер от внутреннего кровоизлияния. Когда на следующее утро сотрудники гостиницы взломали дверь номера, Даль лежал на полу. Выражение его лица было безмятежным, казалось даже, что он улыбается.

АКТРИСА АЛЛА ПОКРОВСКАЯ: «ДАЛЬ ВЫГЛЯДЕЛ АРИСТОКРАТОМ И ПОРАЖАЛ СВОЕЙ ПРИРОДНОЙ ИНТЕЛЛИГЕНТНОСТЬЮ»

С легкой руки актрисы Аллы Покровской Олег Даль после окончания Щепкинского театрального училища попал в «Современник».

- Алла Борисовна, чем обратил на себя ваше внимание студент Даль?

Была у нас такая практика, когда актеры «Современника» ходили в театральные училища смотреть на студентов-выпускников, нам с Валей Никулиным досталась «Щепка». Курс, который мы тогда смотрели, вообще был замечательный - Витя Павлов, Миша Кононов, младший Соломин. Но мы выделили Павлова и Даля и предложили им показаться в «Современник». Рядом с невысоким крепеньким русопятым Витей Олег был, с одной стороны, смешной и нескладный, а с другой - отличался своей несоветской, неплебейской данностью. У него были изящные аристократические руки, приятный голос, абсолютный слух, тонкие черты лица.

- К тому же Даль был известным модником?

И это при том, что он не бегал целыми днями по магазинам в поисках тряпок. Олег обладал удивительным качеством - что на него ни надень, все ему было к лицу. В общем, на фоне общепринятого в советском кино типажа, ярким представителем которого был знаменитый актер Борис Андреев, Даль выглядел аристократом. В то время на экране и сцене было много совкового, Олег же поражал своей природной интеллигентностью.

- В этом смысле в «Современнике» он должен был прийтись ко двору?

Наш руководитель Олег Николаевич Ефремов все время подчеркивал особый статус театра, недаром на одном из капустников Толя Адоскин назвал три самых употребляемых в «Современнике» слова: гражданственность, жопа и интеллигентность. Конечно, всякое бывало, мы и ругались часто, но старались не превращаться в плебеев.

Павлов и Даль показывались в театре с отрывком из «Голого короля», а подыгрывала им Нина Дорошина, исполнившая роль принцессы. Понравилось всем, кроме Ефремова, который как-то неопределенно протянул: «Ну, не знаю...». Но мы так грозно встали на защиту Даля, что он тут же сдался: «Да, конечно, Господи!». Теперь я понимаю, что Олегу Николаевичу просто нравилось нас провоцировать, он хотел, чтобы мы учились брать на себя ответственность. В то время актеров принимали в труппу голосованием, и все дружно сказали «да».

Вас с Далем связывала единственная театральная работа - спектакль «На дне», где он играл Ваську Пепла, а вы - Наташу?

Это было позже, когда театром уже руководила Галина Борисовна Волчек. Как-то так получилось, что она долго не приступала к нашим ролям, и мы с Олегом провели удивительную неделю, ежедневно гуляя по Москве и обсуждая, кто же они такие - Наташа и Пепел. В основном говорил Олег. Помню, он очень удивил меня, когда сказал, что я должна играть... пугливую козу.

Оказалось, он имел в виду откровенное, животное ощущение: Наташа - девушка из низов, она не головой, а физикой своей чувствует и опасность, и любовь. По сути дела, он сформулировал мне то, что в театре называется зерном роли. Позже, на сцене, меня поражало умение Олега играть любовь: стоило только мне в образе Наташи выйти на сцену, он сразу же менялся, заполняя все пространство ощущением, что главная тут она и больше никто.

Он начинал следить за мной - остро, резко - неожиданно куда-то исчезал и так же неожиданно появлялся. А поскольку у Олега были блестящие способности к импровизации, мы никогда не знали, чем на этот раз закончится наша сцена.

Вообще, Даль был удивительным Пеплом, ни до, ни после я ничего подобного не видела. С одной стороны, его - высокого, худенького, с тонкой шейкой - становилось жалко, с другой - в нем чувствовалось мощное мужское начало. Он играл человека, доведенного до отчаяния, находящегося на грани срыва, который хочет, но уже не может изменить свою жизнь. Занимаясь со студентами, я часто привожу им в пример нашу с Олегом работу. А ведь очень часто оказывается, что сегодняшние мальчики и девочки не знают, кто такой Даль...

- Олег Иванович уже тогда был неудобным человеком?

Возможно, в жизни Олега случались разные периоды, но мне никогда не было с ним сложно. Если у него не было настроения, он так и говорил: «Извини, что-то я сегодня не в форме», и на наших с ним отношениях это никак не сказывалось.

Другое дело, что по природе своей он был одиночкой, а театр все-таки дело коллективное. Но и всего того, что придет позднее, - жуткого одиночества, печоринского поиска смысла и отталкивающей манеры поведения - у него еще не было.

Он очень дружил с Валей Никулиным, много времени проводил в театре. В ночном кафе «Современника», где мы сами и торговали, по вечерам собирались веселые компании, и я часто видела там Олега. Правда, не все было так уж благостно: рассказывали, что он, выпив лишнего, начинал слишком активно приставать к какой-то женщине, за что получал по лицу.

- Женщины были его слабостью?

Как большинство пьющих людей, Олег не был ходоком. Возможно, подвыпив, кем-то и увлекался, но очень мимолетно.

А связанный с ним трагический случай я помню только один - на похоронах Высоцкого. Мы втроем - Олег, Таня Лаврова, которой, к сожалению, уже тоже нет на этом свете, и я - вышли покурить. Стояли, молчали, каждый думал о своем, как вдруг Олег начал сильно хохотать, с ним случилась настоящая смеховая истерика. Мы с Таней на него зашипели, а он, не переставая смеяться, сказал: «Следующий - я!», и ушел от нас. Кто тогда мог подумать, что так все и получится?

АКТЕР ГЕОРГИЙ ШТИЛЬ: «МОТЫЛЬ ГОВОРИЛ: «ТАК, У ОЛЕГА ГЛАЗ МУТНЫЙ, ПРЕКРАЩАЕМ СНИМАТЬ»

Георгия Штиля с Далем связывала совместная работа и крепкие товарищеские отношения.

Георгий Антонович, о съемках картины «Женя, Женечка и «катюша», где вы были партнером Даля, до сих пор ходят легенды.

Это все Олег с Кокшеновым, они постоянно друг друга разыгрывали. Однажды даже местный базар перекрыли: устроили игру в войнушки, а торговцы не поняли, что к чему (ребята же в военной форме были да при оружии), вот и попрятались. Торговля на какое-то время остановилась, а ребята за это чуть на гауптвахту не попали. Но я к этим, с позволения сказать, розыгрышам не очень хорошо относился, мне кажется, ребята злоупотребляли спиртным.

Доходило до того, что Владимир Яковлевич Мотыль говорил: «Так, у Олега глаз мутный - прекращаем снимать». Дело в том, что у Даля в трезвом состоянии глаза были, как у женщины, - голубые, прозрачные, но стоило пару рюмок выпить, сразу же мутнели.

Он ведь был актером от Бога, ему, по большому счету, и режиссер не нужен был - сам всегда знал, что и как играть. Но дисциплину нарушал часто. Ну а как выпьет, бывало, его и заносило: «Я - Даль, а вы тут кто такие?!».

Олег не умел пить, сразу же терял лицо и становился другим человеком, порой не очень хорошим. Я, кстати, был одним из немногих, кто мог его от этого удержать. Но стоило мне уехать со съемок на пару дней, как находились люди, которые его подпаивали.

- У вас есть свое объяснение тому, почему он так сильно пил?

Думаю, на то было несколько причин. Во-первых, ему долго не везло с женщинами. С первой женой Ниной Дорошиной Даль прожил всего один день - у нее был роман с Олегом Ефремовым, она этого не скрывала и ушла от Олега прямо на свадьбе. Со второй, Татьяной Лавровой, что-то тоже не сложилось, и она тоже ушла. Бедняга очень сильно это переживал, по-моему, и пить-то начал только потому, что все время был одинок. Когда встретил свою третью жену, Лизу Апраксину, - такую же тонкую, интеллигентную, начитанную - одиночество ушло, но остановиться и не пить он уже не мог.

Обо всем этом я знаю от него самого: Олег был откровенен со мной, да и я порой рассказывал ему о самом сокровенном - знал, что в этом отношении он был человеком надежным, не сплетником. Еще его, как и Володю Высоцкого, тяготило наше существование, точнее, несоответствие жизни нашим представлениям о ней.

- А как же слухи о его трудном, неуживчивом характере?

Да не было никакого особо неуживчивого характера, Олег просто не сразу после знакомства входил в контакт с людьми, его расположение нужно было заслужить. Он был не из тех, о ком говорят: душа нараспашку. Но если уж человек ему нравился, он раскрывался с самой лучшей своей стороны. А еще прекрасно играл в футбол, мы с ним в перерыве между съемками часто проводили время на поле.

Он умер, не дотянув всего пару месяцев до 40-летия. Возраст от 37 до 42 лет - самый страшный для мужчин, если бы преодолел 42-летний рубеж, думаю, жил бы еще долго.

ПИСАТЕЛЬ И РЕЖИССЕР АЛЕКСЕЙ СИМОНОВ: «СНЯТЬ ДАЛЯ В ГЛАВНОЙ РОЛИ МНЕ ПОСОВЕТОВАЛ ОТЕЦ, ПИСАТЕЛЬ КОНСТАНТИН СИМОНОВ»

Известный писатель, режиссер и правозащитник снял Даля в главной роли в своей картине «Обыкновенная Арктика».

Алексей Кириллович, как вам пришло в голову снять Даля в роли нового начальника строительства Антона Семеновича?

Попробовать его посоветовал отец. Поначалу сама мысль показалась мне, мягко говоря, еретической, но от спора я удержался. Ведь к тому времени по отцовскому предложению Папанов был снят в роли Серпилина в «Живых и мертвых» - а эта идея казалась еще более «крамольной».

- Сценарий актеру сразу понравился?

И его роль - тоже. Помню только, он сказал: «Где снимать-то? На «Ленфильме»? На «Ленфильме» меня утвердят». Он тогда, после «Земли Санникова», съемки которой сопровождали постоянные скандалы, был в конфликте с «Мосфильмом».

- Пробы были удачными?

Удивительно, но я помню только фотопробы: Олег в буденновке, шинели и круглых, в тоненькой оправе, таких бабушкиных нелепых очочках. Потом, в роли, крайности ушли, вместо кавалерийской шинели появилась

морская офицерская, но такая же тяжелая, до пят, и не буденновка, а неизвестно откуда взявшийся летный шлем, делавший и без того небольшую голову Даля крохотной, похожей на фигу. А очочки те самые, на фотопробе найденные, остались.

Он вошел в роль сразу и сидел в ней крепко, уверенно, как опытный кавалерист в седле. Мне нечему было научить Олега, скорее, приходилось учиться у него. Он в своем деле был гораздо больший профи, чем я в своем. Даль был, пожалуй, самым выдающимся профессионалом, с каким мне довелось работать, хотя я видел и блистательно спланированные импровизации Ролана Быкова, и мучительное самоедство Валентина Гафта, и филигранную выстроенность работы Сергея Юрского, и многих других замечательных мастеров. Но именно Олега я вспоминаю первым, когда приходится размышлять и говорить о мастерстве актера.

- Правда, что на съемках «Обыкновенной Арктики» ему приходилось проявлять настоящий героизм?

Когда по ходу роли начальник опускался в водолазном шлеме в ледяную воду, чтобы проверить правильность донной отсыпки - основы будущего причала, я с большим трудом уговорил Олега не лезть в воду самому. Тем более что в этом не было необходимости, а огромный пучеглазый шлем, как его ни снимай, не давал возможности увидеть, чья голова находится внутри. Но ему это было нужно для самоощущения. А когда понадобилось снять план, где начальник долго стоит в одиночестве, глядя на унылую панораму строительства, это «долго» могло возникнуть только из фактуры снега на его шинели. Так вот, Олег во время съемок чужих кадров ни на минуту не отлучился, не шел погреться - ждал, пока метущая по Финскому заливу поземка отфактурит его шинель, заковав в ледяную броню. И только после этого вошел в кадр.

СЫН РЕЖИССЕРА НАУМА БИРМАНА БОРИС: «ОН БУДТО УНИЧТОЖАЛ СЕБЯ ИЗНУТРИ»

У Наума Бирмана Олег Даль снялся в одной из первых своих картин - «Хроника пикирующего бомбардировщика», которая, можно сказать, открыла его для кино, и в одной из последних - с пророческим названием «Мы смерти смотрели в лицо».

Съемки «Хроники пикирующего бомбардировщика» пришлись на 66-67-й годы, - вспоминает сын режиссера Борис , - а поскольку я родился в 66-м, то общаться с Далем в то время не мог. Но он был для меня кумиром, потому что фильм я знал наизусть и в детстве слушал много историй о том, как его снимали.

- Например, о том, как кинематографическое начальство хотело переделать финал картины?

Отца вызвал директор «Ленфильма» и сказал: «Слушай, они у тебя все погибают, это нехорошо. Было бы здорово, если бы в финале все сели на полянке, закурили, песню затянули». Режиссер попытался растолковать: мол, смысл картины в том, что хорошие люди на войне погибают. «Ладно, - нехотя согласилось начальство, - тогда пусть хотя бы стрелок-радист (его и играл Даль) останется в живых». И снова пришлось объяснять, что стрелок-радист - смертник, у него и парашюта-то не было. «Тогда, - говорит директор, - пусть спасется командир экипажа». Отец развел руками: и это невозможно, так как командир покидает самолет последним. «Ну, тогда пусть это будет штурман», - не сдается шеф. А выслушав в очередной раз предсказуемый ответ, вздохнул: «Ну, хорошо, тогда пусть все погибают».

Отец очень хотел сделать картину о том, что войну выиграли не только рабочие и крестьяне под руководством Коммунистической партии, но и люди интеллигентных, сугубо мирных профессий, как герои «Хроники» - учитель, музыкант и художник.

К этой теме Наум Бирман вернулся через 12 лет, сняв фильм «Мы смерти смотрели в лицо», - и в главной роли балетмейстера Корбута снова был Даль...

В этой картине снимался и я, так что какие-то свои детские впечатления о нем у меня сохранились. Сильнее всего меня поражало то, что Олег Иванович был самоедом - он будто уничтожал себя изнутри. Выражалось это в маниакальном перфекционизме: он все время соотносил себя и свои поступки с каким-то абсолютным идеалом, все время дергался и во всем сомневался: то отец не так снимает, то сам он не так играет. «И зачем я только на это согласился!» - время от времени в сердцах восклицал актер и даже писал письма-жалобы на отца Иосифу Хейфицу, у которого снимался в картине «Плохой хороший человек». Конечно, его состояние усугублялось еще и тем, что отец не давал ему пить.

- Как ему это удавалось?

Во-первых, папа поселился в Доме творчества кинематографистов в Репино в соседнем с Далем номере, чтобы днем и ночью контролировать его передвижения. Во-вторых, постоянно вызывал в Питер его жену, Елизавету Алексеевну, она тоже сдерживала Олега Ивановича как могла. С одной стороны, вынужденная трезвость работала на роль - у Даля был страдальческий взгляд, как у человека не из мирной жизни. С другой - его шутки становились все более резкими и злыми и посвящались болезненной для него теме - алкогольной. Чаще всего он подкалывал отца.

За ними в Репино приезжала машина, чтобы отвезти на съемки, садясь в нее, Олег Иванович мог сказать: «Стекла запотели. Наверное, Наум Борисович уже поддал с утра!». Мог повздорить из-за чего-нибудь незначительного, например, неудачного, на его взгляд, костюма. Но теперь я понимаю, что переживал он за результат, потому и срывался по мелочам.

- А как Даль общался с основным актерским составом - детьми?

В съемочной группе действительно было много детей, с нами он был мягок, внимателен и очень помогал нам как партнер. Вообще, в хорошем настроении Олег Иванович был приятным человеком, хорошим собеседником с замечательным чувством юмора. Постоянно что-то рассказывал, начиная, как правило, со слов: «Сижу я как-то в ресторане ВТО...», а дальше - бесконечные вариации на тему.

Интересно, что Даль, недовольный тем, как снимали советское кино, сказал бы о потогонной системе нынешнего кинопроизводства?

Наверное, это прозвучит дико, но думаю, что все они - и Олег Иванович, и отец - вовремя ушли из жизни. Помню, как папа, который в последние годы жизни часто лежал в больнице, после очередной болезни пошел на «Ленфильм». А там уже начались все эти перестроечные пертурбации, все начало разваливаться. Вернувшись, он сказал: «Не понимаю, что там происходит: я никого не узнаю - сплошь новые люди, в коридорах ботанический сад - какие-то растения в кадках выращивают, во дворе овощная база - там картошку продают. Что мне дальше делать в этой профессии?». А ведь отец, который пережил блокаду, воевал, был крепким человеком. Олегу Ивановичу с его требовательностью к себе и другим было бы гораздо сложнее.

КИНОРЕЖИССЕР ВИТАЛИЙ МЕЛЬНИКОВ: «ОЛЕГ НАПОМИНАЛ МНЕ СОЛДАТА, КОТОРЫЙ ПОСЛЕ ВОЙНЫ НЕ МОЖЕТ НАЙТИ СЕБЕ МЕСТА В МИРНОЙ ЖИЗНИ»

Виталий Мельников подарил Олегу Далю одну из лучших его ролей - Зилова в двухсерийном телефильме «Отпуск в сентябре», снятом по пьесе Александра Вампилова «Утиная охота».

Виталий Вячеславович, в советское время пьесы Вампилова были под запретом, а уж «Утиная охота» - особенно. Как вам удалось ее пробить?

Телевизионное руководство разрешило снимать эту картину после долгих просьб с моей стороны и только потому, что перед этим неплохо прошел другой мой фильм по пьесе Вампилова - «Старший сын». Сложности начались с того, что даже назвать картину так же, как и пьесу, мне не разрешили. Более того, в планах она числилась как антиалкогольная, тогда как раз была очередная кампания против пьянства.

С Олегом, которого я видел в роли Зилова, мы были и ранее знакомы: он снимался на «Ленфильме» - и у Кошеверовой, и у Мотыля. Но сразу назвать телевизионному начальству фамилию Даля значило раскрыть всю идеологию картины. Поэтому я тянул с этим до последнего момента.

- Когда вы ему сообщили, что он будет сниматься?

Когда все уже было готово для того, чтобы выезжать в экспедицию, в Петрозаводск, - я специально выбрал этот город, чтобы подальше находиться от какого бы то ни было начальства. Приехал к Олегу в Москву, но он встретил меня холодно, иронично и даже раздраженно: «Ну, и что вы хотели бы от меня?». Когда я объяснил, спросил: «Ну так что - будем пробоваться?». - «Нет, - говорю, - завтра же, минуя Питер, выезжаем в Петрозаводск и начинаем работу». После паузы он сказал: «Понимаю. Тактически это совершенно правильно».

Наша съемочная группа встретилась в Петрозаводске, где в обыкновенной квартире - павильонов там не было - построили декорации и начали снимать. При этом все мы чувствовали себя заговорщиками, которые делали нечто запретное.

- Вам сложно было с ним работать?

Не секрет, что у Олега была слава скандалиста. И не только потому, что он выпивал, но и потому что был придирчив и к самому себе, и к окружающим, облекая свое недовольство в достаточно острую форму. Я побаивался, что у нас будут какие-то сложности, но все шло до самого конца съемок достаточно легко и замечательно. Жена Лиза внимательно за ним присматривала, - как бы чего не вышло! - но за все время работы Олег не выпил ни капли. Он жил этой ролью, по Петрозаводску ходил настоящий Зилов.

- В результате картину положили на полку...

Напрямую ее не запрещали, просто говорили: «У нас пока нет повода, чтобы выпустить на экран». Как часто случается, после такой работы, которая была и наслаждением, и радостью, и страданием, вокруг Олега вдруг образовалась пустота.

Он чувствовал себя одиноким и опустошенным, особенно после того, как узнал, что картину придерживают. Очень терзался этим обстоятельством, равно как и тем, что у него нет работы подобного уровня.

Все происходило в разгар брежневской эпохи: драматургия в то время была вшивенькая и лживенькая, все вокруг - и большие, и малые - врали друг другу напропалую. Он напоминал мне солдата, который после войны не может найти себе места в мирной жизни. Сейчас я понимаю, что это не могло закончиться хорошо.

Недели за две до гибели Олег написал мне письмо. Он вспоминал о картине, надеялся, что мы еще будем работать вместе, что, может быть, в телевизионном объединении в Питере, которым я руководил, найдется и для него какая-нибудь достойная работа. На полях он нарисовал Зилова, от него к верху страницы вели человеческие следы, а там была нарисована могила. Помню, я еще подумал: «Ну вот, начинаются зиловские штучки!». А через две недели Олега не стало.

- Он так и не увидел «Отпуск в сентябре»?

По телевизору - нет. Он видел его в рабочем варианте, в процессе озвучания. И однажды картина была показана в московском Доме кино, куда мы привезли ее нелегально. В дневнике Даля есть воспоминания об этом просмотре и роли, которой он очень дорожил. Был еще один нелегальный показ картины - он состоялся вскоре после смерти Олега в Киеве. Привезти ее попросил тренер Валерий Васильевич Лобановский, который посчитал, что киевские динамовцы обязательно должны ее увидеть. Ну а поскольку весть об этом моментально разнеслась по городу, пришлось прокрутить ее украинским кинематографистам в киевском Доме кино.

А на телеэкраны картину выпустили только через восемь лет, когда началась перестройка, - если бы не это, она бы еще долго лежала на полке. У меня такое ощущение, что она жива - не умерла, не состарилась, - в значительной степени именно потому, что в главной роли снялся Олег.

Если помните, в русской литературе XIX века было такое понятие «лишний человек», так вот, в некотором смысле и Олег Даль был таким. С обостренным чувством справедливости, постоянным желанием открыто и честно делать дело. Любая замаскированная ложь, которую он чувствовал на интуитивном уровне, ужасно его раздражала. Он не мог найти себе места и роль лишнего человека талантливо играл до конца своей жизни.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

В разгар съемок в Москве случилось несчастье - умер Владимир Высоцкий , с которым Даль в последнее время сблизился. По словам очевидцев, видевших Олега на тех похоронах, он выглядел ужасно и твердил: "Ну вот, теперь моя очередь". М. Козаков вспоминает: "На похоронах Г. Волчек подошла ко мне и спросила на ухо: "Может, хоть это Олега остановит?" Не остановило..."

Стоит отметить, что после этих похорон Даль все чаще стал думать о смерти. В своем дневнике в октябре 80-го он записал: "Стал думать часто о смерти. Удручает никчемность. Но хочется драться. Жестоко. Если уж уходить, то уходить в неистовой драке. Изо всех оставшихся сил стараться сказать все, о чем думал и думаю. Главное-сделать!"

В день рождения В. Высоцкого - 25 января 1981 года - Даль проснулся утром на даче и сказал жене: "Мне снился Володя. Он меня зовет".

Буквально через несколько дней после этого в разговоре с В. Седовым Олег печально заметил: "Не надо меня врачевать, мне теперь все можно - мне теперь ничего не поможет, ведь я не хочу больше ни сниматься, ни играть в театре".

О скором приближении смерти Даль говорил не только своим близким, но и друзьям, коллегам по работе. Приведу лишь два примера этих "пророчеств". Первое относится к лету 1978 года. Вспоминает И. Дмитриев:
"Мы снимались в "Приключениях принца Флоризеля". Тема приближающейся смерти в разговорах Олега звучала постоянно. Как-то в Вильнюсе мимо нашего автобуса проехал траурный катафалк с возницей в цилиндре, с раскачивающимися красивыми фонарями. "Смотрите, как красиво хоронят в Литве, а меня повезут по Москве в закрытом автобусе. Как неинтересно".

А вот случай, который произошел буквально за несколько дней до внезапной смерти актера. Вспоминает Л. Марягин псле того, как в начале 1981 года фильм "Незваный друг" был полностью готов:
"Мы говорили с Ромашиным о трудностях, с которыми снималась картина. Даль молчал, глядя мимо нас. И только через полчаса спросил Анатолия Ромашина:
- Толя, ты живешь там же?
Ромашин жил тогда у Ваганьковского кладбища.
- Да, - ответил Ромашин.
- Я скоро там буду, - сказал Даль..."

В начале 1981 года Даль активно репетировал роль Ежова в постановке Малого театра "Фома Гордеев". Роль ему нравилась, однако для себя он уже четко решил: сыграет премьеру и из этого театра тоже уйдет.

В то же время ему внезапно пришло предложение с киевской киностудии сняться в лирической комедии. Видимо, оно заинтересовало актера, и он дал свое согласие на пробы. 1 марта он отбыл из Москвы в столицу Украины. Но прожил он там недолго - 3 марта в номере гостиницы его настигла смерть.

Похороны актера состоялись на Ваганьковском кладбище.

Не зря говорят, что человек живет, пока о нем помнят. Увы, большинству из знаменитых людей, которым при жизни были уготованы всенародная любовь, признание и слава, после смерти достался лишь жалкий кусочек кладбищенской земли и убогая табличка с датой смерти. У некоторых на могиле нет ни надгробного креста, ни фотографии, ни скромных цветов.

Корреспонденты “МК” провели несколько дней в поисках захоронений знаменитостей. Некоторые могилы нам попросту не удалось найти. Одни сровняли с землей, другие заросли травой... Или же так сильно затерлись фамилии на надгробных камнях.

Захоронение с общественным положением

В столице имеется четыре кладбища, где хоронят “народных кумиров” - Новодевичье, Ваганьковское, Кунцевское и Троекуровское. Самым престижным считается Новодевичье. В 1927 году решением ЦИК кладбище было выделено “для захоронения лиц с общественным положением”. Здесь находили последний приют актеры и писатели, военные и ученые, адвокаты и политработники. Сегодня на Новодевичьем погосте похоронены чуть более 25 тысяч человек. Лишних людей здесь нет.

Раньше распределением мест на Новодевичьем занимались сотрудники управделами ЦК. Сегодня эти вопросы рассматривает специальный отдел мэрии. Правда, до сих пор непонятно, по какому принципу идет это распределение. Почему одного заслуженного артиста хоронят на Новодевичьем, а другому достается скромное местечко на Кунцевском? Так, Марку Бернесу, скончавшемуся в 1969 году, на престижном кладбище сперва места не нашлось.

Бернес умер в субботу, а в понедельник готовился к выходу указ о присвоении ему звания народного артиста СССР. Так как посмертно этого звания в СССР не давали, то указ, естественно, отменили. А хоронили тогда на нашем кладбище исключительно народных артистов, - объясняют сотрудники некрополя. - Но вдове Бернеса после долгих уговоров все-таки удалось выбить здесь местечко для мужа. Похороны были многолюдными. Только от правительства почему-то никто не пришел.

На Новодевичьем кладбище работают три десятка дворников. В их обязанности входит подмести дорожки между рядами, убрать мусор. Непосредственно за могилами они ухаживают за отдельную плату.

По постановлению правительства Москвы, выпущенному в 1995 году, могилы должны убирать только родственники. А что делать, если таковых нет? Недавно нам разрешили ввести платные услуги, но людей, которые прибегают к нашей помощи, единицы. Многие предпочитают просто забыть о могиле, - объясняет одна из работниц кладбища. - Например, могила известного режиссера-сказочника Птушко давно находится в неприглядном виде. Мы даже звонили в Союз кинематографистов с жалобами. Там нам ответили, что у союза лишних денег нет, хотя разовая стоимость уборки могилы составляет всего 100 рублей. Также никто не ухаживает и за могилой жены президента одной бывшей союзной республики. А ведь в былые времена мимо этой могилы в торжественные дни нельзя было пройти, не предъявив охране пропуск. Лидия Федосеева-Шукшина у нас практически не появляется. Несмотря на это, за могилой ее мужа ведется постоянный уход. Два раза в неделю на протяжении многих лет сюда ходит пожилая женщина. Она всегда цветочки свежие приносит, воду в баночках меняет, свечки зажигает.

На втором участке кладбища, где покоится больше всего актеров, вековой грязью покрыт надгробный камень на могиле Николая Рыбникова, деревянная скамейка заросла мхом. Захоронение актрисы Софьи Пилявской также оставляет не самое приятное впечатление: вместо надгробного креста в землю просто воткнута рамка с фотографией.

В могиле Олега Даля актера нет

Больше всего известных людей покоится на Ваганьковском кладбище. Земля под “свободными” местами на отшибе, которые расположены вдоль бетонного забора, проваливается прямо под ногами. В центральной части некрополя могилы буквально “сидят” друг на друге.

В последнее время много известных людей пришлось хоронить на Ваганьково. Причем правительство Москвы распорядилось делать захоронения строго на центральной аллее. Чтобы могилы не “лезли” одна на другую, мы вынуждены были вскрывать асфальт, - говорят рабочие.

Так, прямо на асфальте, перед колумбарием разместили могилы депутата Юшенкова, губернатора Цветкова, режиссера Ростоцкого. Здесь же за низенькой черной оградкой виднеется маленький холмик песка, в котором торчит табличка: “Плучек Валентин Николаевич 1909-2002”. Рядом с роскошными соседними погребениями могила руководителя Театра сатиры выглядит еще более убогой - здесь нет ни фотографии режиссера, ни могильной плиты, ни креста.

Недалеко от свежих захоронений находится могила Руфины Нифонтовой. Актриса умерла 28 ноября 1994 года.

Руфину должны были похоронить рядом с мужем Глебом Николаевичем. Но сотрудники кладбища сказали, что гроб актрисы из-за тесных оград и узкого прохода поднести к могиле ее покойного мужа невозможно. Поэтому пришлось похоронить Нифонтову совсем в другом месте, прямо у дороги, - рассказывает соседка актрисы Лидия Макарова. - Больше семи лет на скромной могиле не могли установить памятник - то времени не хватало, то средств.

Памятник на могиле Нифонтовой появился лишь в прошлом году. Кстати, Влад Листьев удостоился бронзового памятника тоже только спустя четыре года после гибели. До этого могильный бугорок украшала бумажная фотография.

Самостоятельно найти могилу того или иного актера, похороненного на Ваганьковском кладбище, практически невозможно. Специальные таблички указывают лишь на могилы Сергея Есенина, Андрея Миронова и правнука Пушкина. Экскурсии здесь давно запрещены, зато около кладбища всегда дежурит “гид-самоучка”. Владимир Борисович за символическую плату готов провести нас по самым неприметным уголкам некрополя. Когда-то он работал здесь могильщиком. Несколько лет назад вышел на пенсию.

Мы тогда приличные деньги заколачивали, фотографируя траурные процессии, - начал он. - Кадры заплаканных звезд расходились за бешеные деньги. Помню, самая денежная фотосессия вышла с похорон Листьева, тем более в тот день кладбище закрыли для посторонних лиц. Раньше, когда хоронили знаменитого человека, кладбище всегда закрывали. Однако местные сторожа за отдельную плату все-таки пропускали зевак через дыру в заборе. Помню, во время похорон Александра Менакера самые любопытные пытались брать автограф у Андрея Миронова.

Многие актеры - несчастные люди. У каждого второго трагическая судьба. Как правило, у кого что-то не заладилась при жизни, у того и могила будет иметь печальную историю, - продолжает мой собеседник. - Например, какая нелегкая жизнь досталась Олегу Далю. Вот и захоронение его не стало народным достоянием. Ведь в могиле Даля актера нет!

Олег Даль умер в 1981 году. Хоронить знаменитого актера оказалось негде. Новодевичье кладбище отказалось принять актера, ссылаясь на то, что все места давно “разобраны”. Не нашлось местечка и на Ваганьковском кладбище. Тогда руководство театра обратилось в Союз кинематографистов. Те пошли выше. Директору Ваганькова дали указания во чтобы то ни стало пристроить могилу актера на центральной аллее кладбища.

В итоге по решению комиссии ВТО Даля решили положить в могилу к балерине императорского театра Любови Рославлевой. Умерла она в 1904 году, могила находилась в центральной части кладбища. Конечно, за такой срок это захоронение приобрело неприглядный вид, ведь за ней много лет никто не ухаживал, - вспоминает Владимир Борисович. - Когда рабочие копали землю, то наткнулись на красный саркофаг покойницы. Доставать и сжигать гроб не решились, сочли это кощунством. В итоге яму для гроба Даля вырыли чуть подальше, а мраморную надгробную плиту с именем актера установили рядом с крестом балерины на пустой земле. Все это обнесли оградой. Вот только настоящая-то могилка в ограду не влезла! Холмик прикрыли еловыми ветками, чтобы хоть народ не наступал.

Одно время вдова Даля, Елизавета, хотела перенести ограду в сторону “настоящей могилы”. Но за подобную работу надо было заплатить приличную сумму. Таких денег у вдовы не оказалось, а занимать у знакомых ей показалось стыдно...

На 2-ом участке Ваганьковского кладбища за проржавевшей оградой совсем незаметны могилы народного артиста Советского Союза Бориса Андреева и артиста императорских московских театров Михаила Решимова, умершего в 1887 году. Почему на том свете они оказались в “коммуналке”? Говорят, отдельной “квартиры” для заслуженного артиста Андреева попросту не нашлось.

Вообще, по статусу ему было положено место на Новодевичьем кладбище, - рассказывают сотрудники Ваганьковского некрополя. - Но когда умер его лучший друг Петр Алейников, Андреев уступил ему свое место. “Похороните, пожалуйста, на Новодевичьем кладбище Алейникова, а я уж как-нибудь обойдусь...” - попросил он. Просьбу Андреева исполнили. Петра Алейникова проводили в последний путь на престижном кладбище. А в 1982 году не стало и самого Бориса Андреева. “Он свое место другу отдал, теперь хороните его где хотите”, - резко заявили в администрации Новодевичьего кладбища коллегам Андреева. В итоге народного артиста определили на Ваганьковский погост, подхоронив к другой могиле. Сегодня могилы двух лучших друзей и гениальных актеров Петра Алейникова и Бориса Андреева находятся в полном запустении. Ухаживать за ними, по словам сотрудников кладбищ, некому.

Мы подходим к 25-му участку кладбища.

Здесь где-то покоится Зоя Федорова, - рассказывает Владимир Борисович. - Жизнь у нее была нелегкая - несчастная любовь с американцем, двадцать лет тюремного заключения, несколько неудачных браков, эмиграция дочери. У актрисы в Москве не осталось ни одного близкого человека. Неудивительно, что уже много лет сюда никто не приходит.

На центральной аллее кладбища - могила Владимира Мигули. Первоначально певца похоронили совсем в другом месте.

Мигулю перезахоранивали через год после его кончины. Правительство Москвы выделило певцу такой маленький участок земли, что туда даже памятник невозможно было поставить. Он скончался 16 февраля, могила была уже вырыта, вокруг сугробы, и вдове показалось, что все в порядке - аллейка, недалеко от входа. Когда же все растаяло, стало очевидно, что памятник сюда не поместится потому как близлежащие могилы расположены впритык к захоронению Мигули.

“Не до нас им сейчас, кинофестиваль же идет...”

Зачастую родственники знаменитых актеров просят, чтобы покойного похоронили на менее престижном кладбище, это дешевле.

Так, сторож Николо-Архангельского некрополя до сих пор вспоминает, как в июле 1997 года хоронили известного комического актера Бориса Новикова:

Гроб из машины выгружали два старика и одна совсем древняя старушка - у них даже не было денег нанять грузчиков, чтобы те донесли саркофаг до ямы. Хорошо, шофер сжалился и помог. Этими пожилыми людьми были вдова Новикова и два его сына. Я тогда удивился, неужели коллеги не могли помочь похоронить актера? На что вдова ответила: “Не до нас им сейчас, кинофестиваль же идет...”. А еще она рассказала, что Борис Новиков уже несколько лет был прикован к постели, денег на лекарства катастрофически не хватало. Помогал только Леонид Ярмольник. Он ежемесячно присылал актеру по двести долларов. Новиков плакал: “Я обязательно все отработаю и отдам”.

На Востряковском кладбище невозможно пройти равнодушно мимо могилы Андрея Болтнева, сыгравшего главную роль в фильме “Мой друг Иван Лапшин”. В Москве у него не было родных - жена и дочь жили в Новосибирске, близких друзей он тоже не успел завести. Больше пяти лет Болтнев прослужил в Театре Маяковского, но прописку ему столичные власти так и не дали. Вот и прожил все годы в общежитии при театре. Из-за бытовой неустроенности и творческого простоя актер запил. Несколько раз “зашивался”. В начале 1995 года врачи предложили ему очередной раз закодироваться, но он отказался. 11 мая того же года Болтнев уснул и не проснулся. Несколько дней решался вопрос, можно ли похоронить человека в столице без московской прописки. Вскоре разрешение на похороны все же дали. Но памятник и надгробный камень актеру устанавливать было опять же некому...

В прошлом году не стало великой актрисы Любови Соколовой. Ее похоронили на окраине Кунцевского кладбища, недалеко от бетонного забора, рядом с сыном Николаем Данелия.

Никто за могилкой не ухаживает, да и некому вроде бы... - вздыхает дворник некрополя. - Мне тоже никаких указаний по уборке захоронения не поступало. Хотя, если я прохожу мимо, всегда стараюсь подмести дорожку рядом. А ведь, насколько я знаю, одно время актрису опекала Наина Ельцина.

Как сообщили нам в Фонде помощи российским актерам при Студии киноактера, в последнее время Любовь Соколова сильно нуждалась в деньгах, но просить она не привыкла. Говорят, у нее даже одежды практически не было, поэтому хоронили ее в том единственном платье, в котором она выходила на улицу или в театр. Правда, в последнее время актриса практически не покидала дом. Она жила на последнем этаже, куда сломанный лифт не доходил. Подниматься самостоятельно по лестнице ей было тяжело.

Здесь же, на Кунцевском кладбище, недалеко от бокового входа около центральной аллеи расположена скромная могила Валерия Приемыхова. Еще год назад здесь не было даже ограды, хотя после его смерти прошло два года. Сейчас могилу “украшает” деревянный крест, сбитый как будто на скорую руку, фотография под облупившимся стеклом вбита прямо в землю, по четырем углам ограды - засохшие еловые венки.

Никулину соорудили мраморный памятник, а на могиле Вицина нет даже креста

Когда на “Мосфильме” открыли музей трех актеров Вицина-Моргунова-Никулина, Юрий Владимирович сказал: “Обычно музей создают после смерти того или иного деятеля, а наш музей уже готов, и нам уже не надо умирать”. А Моргунов даже пошутил: “Похоронят нас на одном кладбище, ляжем рядком, и добрые люди табличку в землю вобьют: “Здесь покоятся Балбес, Трус и Бывалый”. Но предсказания не сбылись. Жизнь распорядилась иначе...

Юрий Никулин умер 21 августа 1997 года. На панихиде в Цирке на Цветном бульваре присутствовали первые лица страны, включая Бориса Ельцина. Десятки тысяч людей пришли к месту прощания. Народного артиста СССР похоронили в самом центре Новодевичьего кладбища. Через год при содействии правительства Москвы на его могиле воздвигли огромный памятник работы Рукавишникова. В любое время года около этого захоронения не увядают огромные корзины свежих цветов.

Заслуженного артиста России Евгения Моргунова похоронили на Кунцевском кладбище. Вдова актера на собственные средства поставила памятник мужу и сыну Николаю, погибшему в автокатастрофе за год до кончины артиста.

Могила Георгия Вицина - скромная, незаметная. Она как будто затерялась среди подобных захоронений. На могиле нет ни ограды, ни цветов. Портрет в замасленной рамке и небольшая табличка. Незадолго до своей смерти Георгий Вицин попросил свою жену: “Не хороните меня в гробу, у вас и так нет денег. Просто развейте мой прах над Москвой-рекой...”. Завещание народного артиста вдова не исполнила. Вицина похоронили на Ваганьковском кладбище. Столичные власти, в свою очередь, клятвенно обещали поставить ему памятник на народные средства. Однако народные средства не собраны до сих пор...

Уже скоро будет два года, как нет отца, но мы не в состоянии установить на могиле даже крест. На Ваганьковском кладбище мне назвали сумму за гранитный крест - это нам не по карману, - рассказывает дочь актера Наталья. - Ни о каком памятнике и речи идти не может, ведь я даже на ограду не могу наскрести денег.

“И не будет в день погребения ни свечей, ни церковного пения”

Когда умирает известный актер, все вокруг клянутся помнить о нем, ежегодно чтить его память, а потом на могилу никто не приходит. Когда в апреле 1990 года в Санкт-Петербурге умер Сергей Филиппов (лектор из “Карнавальной ночи”, Казимир Алмазов в “Укротительнице тигров”, Киса Воробьянинов в “12 стульях”), хоронить его оказалось некому.

Первая жена с сыном эмигрировали в Америку задолго до смерти Сергея, вторая жена умерла в 1989 году, и он остался совсем один, - рассказывает соседка Филиппова, Нина Григорьевна. - Из-за неизлечимой болезни ему пришлось сделать операцию - вырезать две трети желудка. Сережа никому не был нужен. В кино его не приглашали сниматься, коллеги по “Ленфильму” о нем попросту забыли. Иногда мы заглядывали к нему в квартиру и ужасались - прямо на полу валялись окурки, в раковине - гора немытой посуды, в ванной пахло протухшим грязным бельем. Филиппов жил настолько бедно, что, когда он умер, нам даже не во что было его одеть. У него не было ни костюма, ни приличных ботинок. Из обуви мы обнаружили только резиновые сапоги и галоши, из одежды - старые тренировочные штаны, рубашку и телогрейку. На сберкнижке тоже не было ни копейки. О его смерти мы узнали спустя две недели, и все это время он лежал абсолютно один в своей квартире! Позвонили на “Ленфильм”, а там сказали, что он пенсионер и его должен хоронить собес. Мы попросили дать некролог в газету. Нам ответили: “Зачем? Маленький был артист!”.

Хоронить актера оказалось не на что. Тогда соседи обратились к Александру Демьяненко. Тот за день обзвонил всех знакомых актеров, собрал какие-то деньги, сколотили гроб и похоронили актера на Северном кладбище. На могильной плите выбили строчки любимых стихов Филиппова: “И не будет в день погребения ни свечей, ни церковного пения”.

На могиле Жени Белоусова есть надпись: “Короткая жизнь... Яркий след... Долгая память...”. Вот только долгая ли?

Прейскурант за уходом могил на Новодевичьем кладбище:

Разовая уборка 1 кв. м - 100 руб.

Разовый уход за местом захоронения 2 кв. м - 250 руб.

Устройство зеленого газона - 750 руб.

Посадка кустарника - 200 руб.

Стрижка кустарника - 250 руб.

Устройство надмогильного холма - 1400 руб.

Окраска ограды - 200 руб.

По договоренности с работниками кладбища месячный уход за могилами обойдется от 500 до 800 рублей.

3 марта 1981 года в гостинице с говорящим названием "Кино", умер один из самых талантливых Советских актеров Олег Даль...

Фото январь 1981 года.

Летом 1980-го года в Москве умер Владимир Высоцкий, с которым Даль в последнее время сблизился. По словам очевидцев, видевших Олега на тех похоронах, он выглядел ужасно и твердил: "Ну вот, теперь моя очередь". М. Козаков вспоминает: "На похоронах Г. Волчек подошла ко мне и спросила на ухо: "Может, хоть это Олега остановит?" Не остановило..."

После этих похорон Даль все чаще стал думать о смерти. В своем дневнике в октябре 80-го он записал: "Стал думать часто о смерти. Удручает никчемность. Но хочется драться. Жестоко. Если уж уходить, то уходить в неистовой драке. Изо всех оставшихся сил стараться сказать все, о чем думал и думаю. Главное-сделать!"

В день рождения В. Высоцкого - 25 января 1981 года - Даль проснулся утром на даче и сказал жене: "Мне снился Володя. Он меня зовет".

Буквально через несколько дней после этого в разговоре с В. Седовым Олег печально заметил: "Не надо меня врачевать, мне теперь все можно - мне теперь ничего не поможет, ведь я не хочу больше ни сниматься, ни играть в театре".

О скором приближении смерти Даль говорил не только своим близким, но и друзьям, коллегам по работе. Приведу лишь два примера этих "пророчеств". Первое относится к лету 1978 года. Вспоминает И. Дмитриев:
"Мы снимались в "Приключениях принца Флоризеля". Тема приближающейся смерти в разговорах Олега звучала постоянно. Как-то в Вильнюсе мимо нашего автобуса проехал траурный катафалк с возницей в цилиндре, с раскачивающимися красивыми фонарями. "Смотрите, как красиво хоронят в Литве, а меня повезут по Москве в закрытом автобусе. Как неинтересно".

А вот случай, который произошел буквально за несколько дней до внезапной смерти актера. Вспоминает Л. Марягин псле того, как в начале 1981 года фильм "Незваный друг" был полностью готов:
"Мы говорили с Ромашиным о трудностях, с которыми снималась картина. Даль молчал, глядя мимо нас. И только через полчаса спросил Анатолия Ромашина:
- Толя, ты живешь там же?
Ромашин жил тогда у Ваганьковского кладбища.
- Да, - ответил Ромашин.
- Я скоро там буду, - сказал Даль..."

В начале 1981 года Даль активно репетировал роль Ежова в постановке Малого театра "Фома Гордеев". Роль ему нравилась, однако для себя он уже четко решил: сыграет премьеру и из этого театра тоже уйдет.

В то же время ему внезапно пришло предложение с киевской киностудии сняться в лирической комедии. Видимо, оно заинтересовало актера, и он дал свое согласие на пробы. 1 марта он отбыл из Москвы в столицу Украины. Но прожил он там недолго - 3 марта в номере гостиницы его настигла смерть.

Похороны актера состоялись на Ваганьковском кладбище.

Стихи написанные Олегом зимой 1981 года:

И ломать меня ломали,
И терзать меня терзали,
Гнули, гнули до земли,
А я выпрямился...

Я не клялся, не божился -
Я легко на свете жил,
Хоть в четыре стенки бился -
Волком на луну не выл...

Можно плюнуть с горки в реку.
Понатужиться, напрячься
И подпрыгнуть на вершок.
Можно душу человеку
Измолоть на порошок...

Ах, ломать меня ломать...
Ах, терзать меня терзать!..

Зима. Монино. 1981 г.

Помоги и спаси О, Господи Сбереги и укрой О, Господи Мягким снегом меня занеси, Господи И глаза свои не закрой, Господи Погляди на меня О, Господи Вот я весь пред тобой О, Господи Я живу не клянясь О, Господи Подари мне покой О, Господи... В. Высоцкому. Брату. Сейчас я вспоминаю... Мы прощались... Навсегда. Разорванность следа... Начало мая... Спотыкаюсь... Слова, слова, слова. Сорока бьет хвостом. Снег опадает, обнажая Нагую холодность ветвей. И вот последняя глава Пахнула розовым кустом, Тоску и лживость обещая, И умерла в груди моей. Покой-покой... И одиночество, и злоба, И плачу я во сне, и просыпаюсь... Обида - серебристый месяц. Клейменность - горя проба. И снова каюсь. Каюсь. Каюсь. Держа в руках разорванное сердце...