В нашей стране идти против мнения действующей власти всегда было затруднительно. Оппозиция в любом виде в России обречена на провал, народ почему-то смеётся и не идет за одиночками, выступающими против правительства. Но есть в государстве одна организация, которая своей деятельностью не претендует на смену власти, но стремится сгладить и предупредить авторитарное влияние на общество, молодежь и русское сознание. Это Вольное историческое общество. В эту организацию вошли видные и признанные ученые со всей России, их цель - не дать властям поставить историю на служение идеологии и политики.

Общая информация

О том, что это - Вольное историческое общество, народ узнал в 2014 году, когда группа профессиональных историков объявила о создании «Ассоциации содействия развитию и распространению исторического знания». Их основная позиция строится на полной независимости от влияния официальных государственных органов. Они хотели писать и распространять учебную литературу без налета политического заказа, просвещать молодежь не только в ключе любви к действующей власти, но и с посылом на развитие собственного, независимого мнения.

Устав

Был создан устав и манифест организации, где прописаны основные критерии работы его членов, права и обязанности. Главная цель - создать критически мыслящее общество, научить человека принимать решения независимо от мнений большинства. Члены Вольного исторического общества высказывали опасение по поводу нарастающего хаоса в сфере интерпретации исторических событий. Свободный доступ к документам в интернете породил целое течение мракобесного понимания истории.

Также организация поставила себе цель находить и выводить на чистую воду лженаучных и мнимых профессоров с поддельными дипломами и диссертациями. Ученые были серьезно обеспокоены большим числом случайных людей в науке, дискредитирующих ее в глазах общественности.

Манифест

На первом собрании Вольного исторического общества были выведены принципы работы его членов, написан и издан манифест. Собравшиеся представители исторических и смежных наук приняли решение о создании организации, которая никогда не будет искать поддержки ни у государственных ведомств, ни у политических партий. В свое общество они призывали всех, кому небезразлична правдивая история своей страны, тех, кто тем или иным образом связан с исследованием прошлого.

Перед собой члены ставили следующие задачи:

• сформировать гуманитарную науку таким образом, чтобы вызывать доверие со стороны народа;
• оказать усилия по объединению специалистов в этой области из разных регионов России, выработать общую стратегию поведения и деятельности;
• работа с зарубежными учеными и иностранной общественностью с целью формирования истинных представлений о России у иностранцев;
• комментирование высказываний политических лидеров по поводу оценки той или иной исторической ситуации;
• яростная борьба с фальсифицированной и непроверенной информацией вне зависимости от объекта ее распространения;
• противостояние попыткам ограничить свободу деятельности членов этого общества, а также других независимых организаций;
• проведение политики в плане рассекречивания информации о событиях прошлого;
• создание условий для формирования у каждого гражданина правильной ориентации в плане изучения прошлого своей страны, умение сознательно интерпретировать те или иные события.

Кроме того, общество ставило перед собой цель популяризации интереса к истории путем издания книг, брошюр и других печатных изданий с подобной информацией.

Руководство

Возглавляет Вольное историческое общество Никита Соколов, редактор журнала «Отечественные записки», ранее он работал в Президентском центре им. Б. Н. Ельцина.

Другим не менее именитым учредителем выступил специалист по истории Древней Руси, профессор и доктор исторических наук. Автор множества работ по изучению памятников древнеславянской культуры.

Большой вклад в формирование идей общества внес также Дятлов Игорь Иннокентиевич, профессор Иркутского государственного университета. Ученый много лет занимается изучением появления и развития различных иностранных диаспор в России.

Члены общества

Помимо вышеперечисленных людей, членами Вольного исторического общества являются:

• Иванчик Аскольд Игоревич - член Российской академии наук, доктор исторических наук.
• Иванов Сергей Аркадьевич - историк, специалист по изучению Средних веков и культуры Византийской империи; часто выступает с публичными лекциями на телевидении и в институтах страны.
• Кацва Леонид Александрович - известный в России составитель учебников по истории, преподает в одной из гимназий Москвы; периодически выступает на радио «Эхо Москвы»; на его счету более 10 учебников и пособий для средней и старшей школы.
• Морозов Константин Николаевич - работает в Российской академии хозяйства при президенте РФ, доктор исторических наук, доцент; направление интересов - изучение партии эсеров.

В плане продвижения идей в массы оказывает содействие еще один член общества - Евгений Викторович Анисимов, профессор и доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории Российской академии наук. Еще с начала 2000-х он вёл активную просветительскую деятельность на телевидении, под его руководством были создана серии передач «Дворцовые перевороты» и «Кабинет истории», шедших на канале «Культура». Является автором двух учебников по истории.

Деятельность

Все живут и работают в разных регионах страны и встречаются только на научных конференциях или регулярных собраниях своей организации. И все же существуют особые предписания к общественной и пропагандисткой деятельности ученых. Фото Вольного исторического общества обычно появляются в прессе в контексте прохождения различных публичных дискуссий и лекций. Подобные мероприятия проводятся с участием авторитетных общественных и научных организаций: «Фонд Гайдара», «Мемориал» и другие. Практически несменным ведущим является Николай Сванидзе, известный в России журналист и историк.

С 2015 года ежемесячно проводятся конференции по обмену мыслями и знаниями, рассмотрение новых методов и подходов к изучению истории. Места проведения разные, чаще всего Москва или Санкт-Петербург, но зачастую члены общества встречаются и в других городах страны.

Кроме того, у организации существует собственный сайт, где каждый желающий может задать вопрос любому из членов Вольного исторического общества, а также узнать о будущих собраниях и темах разговора.

Вопрос о школьной программе

Одной из главных задач новой организации стало создание единой системы стандартов для проведения занятий в школе. Существующий стандарт имеет ряд серьезных недочетов, в частности есть три одобренных учебника, которые содержат грубейшие ошибки и недочеты. Учителям уже сейчас предлагают сделать выбор в пользу той или иной программы, когда они фактически еще не были с ней ознакомлены.

По словам членов общества, должна измениться сама подача информации. Сегодня учеников заставляют зубрить параграфы и даты, а стоит нацелить работу на то, чтобы они учились самостоятельно искать источники, читать и анализировать факты.

Громкие заявления

Одно из последних довольно критических высказываний членов Вольного исторического общества о Мединском. Заслуженные ученые остро раскритиковали его диссертацию, а также отметили ряд нарушений во время принятия комиссией решения о присвоении Владимиру Ростиславовичу Мединскому ученой степени. В претензии министру культуры ставили неумение вести работу с источниками, незнание элементарных терминов и вообще безосновательность его научной работы.

Но главное возмущение членов Вольного исторического общества было вызвано тем, что чиновник, пользуясь своим авторитетом, ведет губительную для общества политику в плане ознакомления с исторической правдой. Мединский сам утверждал, что «достоверности прошлого не существует», тем самым вводя простых людей в заблуждение. В конце своего послания члены общества призвали диссертационный совет Белгородского университета лишить Мединского ученой степени.

Общественное мнение

Не все журналисты, и особенно политические и общественные компании, поддерживают и признают деятельность независимой организации. Некоторые называют Вольное историческое общество России, пытающейся навязать свое мнение и повлиять на события в стране. Особо яростные противники причисляют их к гильдии альтернативных историков, не вникая в подробности их истинной деятельности.

Например, членов общества обвиняли в желании вытащить на свет все грязные и порочащие страну подробности о Великой Отечественной войне или репрессиях Сталина. Журналистам не пришлось по вкусу желание объективно и правдиво оценивать эти события не с точки зрения сегодняшнего политического режима, а со стороны реальности, иногда пугающей и жестокой.

Не раз задавался вопрос о том, кто финансирует Вольное историческое общество. Многим ученым ставилось в претензию наличие грантов и дотаций со стороны зарубежных институтов. Оценку деятельности общества могут дать только действительно компетентные в этом вопросе органы. Но вопрос действительно архиважный - какой должна быть историческая правда в России.

7 декабря 2017 года представители т.н. «Вольного исторического общества» (ВИО) направили открытое обращение к министру образования Российской Федерации Ольге Юрьевне Васильевой с критикой исторических парков «Россия - Моя история». Члены ВИО подвергли сомнению компетентность авторов концепции и содержания исторической экспозиции, предъявив ряд конкретных претензий.

Ниже мы последовательно цитируем претензии членов Вольного исторического общества, содержащихся в их письме министру образования, и ответы на эти претензии научных сотрудников Исторического парка.

1. Вольное историческое общество: «Чем вызван панегирический уклон в изображении всех без исключения царей?»

В экспозиции без всякого ложного триумфализма и панегириков рассказывается о деятельности царей и императоров. Говорится об их победах и поражениях, ошибках и неверных решениях. В частности, это касается Ивана Грозного, Петра I, Николая II, Петра III, императриц XVIII века и др.

2. Вольное историческое общество: «Почему никто, кроме правителей, с точки зрения создателей выставки, не наделен правом думать о благе России?»

Непонятно, как можно не увидеть, что в экспозициях, посвященных конкретным периодам отечественной истории, имеются разделы, где даны исторические портреты соратников и современников правителей России. Так что о том, кто, о чем и как думал и что делал для России, посетители Исторических парков могут узнать из экспозиционных материалов. Рассказ о государственных деятелях, ученых, политиках, военачальниках, писателях, деятелях культуры и других известных соотечественниках присутствует во всех залах экспозиций «Романовы» и «ХХ век» в специальных разделах «Лица эпохи» и «Культура». Кроме того, тем, кто творил славу России, посвящены целый ряд интерактивных приложений и несколько фильмов.

3. Вольное историческое общество: «Обеление Ивана Грозного», «…злодейства Грозного и колоссальный ущерб, нанесенный им стране в результате установления террористического опричного режима, не только надежно засвидетельствованы отечественными источниками, но и досконально исследованы отечественными историками».

Также непонятно, как члены ВИО умудрились не заметить отдельный стенд, посвященный опричнине. Здесь размещены статьи о Малюте Скуратове, карательном Новгородском походе, собственно об опричнине, об убийстве святителя Филиппа и преподобномученика Корнилия.

4. Вольное историческое общество: «В экспозиции вовсе не отражено завоевание Казанского ханства и взятие Казани».

И вновь приходится говорить об удивительном невнимании авторов «Обращения». Взятию Казани и Астрахани посвящена статья в экспозиции о периоде правления Иоанна IV. А в рамках «регионального компонента» Республики Татарстан под данное событие выделен отдельный стенд Исторического парка г. Казани.

5. Вольное историческое общество: «Допустима ли для популярной, но все же просветительской выставки столь широко практикуемая ее создателями “модернизация ”, то есть приписывание “по аналогии ” историческим деятелям и событиям совершенно несообразных им современных мотивов и контекстов? Или, напротив, наносит ущерб воспитанию историзма?

Отчего для обеления Ивана Грозного авторы выставки берут на вооружение совершенно фантастическую и абсолютно маргинальную концепцию “информационной войны ” со стороны злонамеренных иноземцев, жертвой которой якобы сделался образ московского государя?»

О «летучих листках», главном инструменте информационной войны против Русского царства и Ивана Грозного, говорится в книге А.А. Зимина и А.Л. Хорошкевич «Россия времени Ивана Грозного» (М.: Наука, 1982). И Зимин, и Хорошкевич - доктора исторических наук. «Наука» - издательство академическое. Они писали: «Общественное мнение Европы формировали многочисленные “летучие листки”, изображавшие Ивана IV чудовищем».

Австрийский историк Андреас Каппелер обнаружил в архивах 62 «летучих листка», различных по содержанию, относящихся ко времени Ливонской войны. Царь Иван IV, как и все русское общество, представлены в них в предельно негативном свете: это варвары, несущие угрозу просвещенной Европе. Как установил Каппелер, такая информационная продукция отпечатывалась в походных армейских типографиях, которыми заправлял польский дворянин Лапчинский. См. его диссертацию о западных памфлетах против Грозного: Kappeler Andreas. Ivan Groznyj im Spiegel der ausländischen Druckschriften seiner Zeit. Ein Beitrag zur Geschichte des westlichen Russlandbildes («Иван Грозный в зеркале иностранных печатных изданий его времени. К истории западного образа России»). Zürich, 1972.

Управляющий английской Московской компании Джером Горсей, рассказывая о походе опричников на Новгород, сообщает, что московиты убили 700 тысяч человек. И это при населении Новгорода примерно в 30 тысяч жителей (некоторые источники дают величину до 60 тысяч жителей).

6. Вольное историческое общество: «Обвинение в адрес декабристов, якобы сотрудничавших с иностранными разведками, - подкреплено ли документально? Находит ли подтверждение во всем корпусе сохранившихся источников?»

Это уже пример совсем буйной фантазии. Никогда даже упоминания об «иностранных разведках» в материалах, связанных с декабристами, в экспозиции не было.

7. Вольное историческое общество: «А вот картошка - действительно ли распространилась в России при Екатерине II? Может быть, все-таки при Николае I?»

В высшей степени странное заявление ученых мужей ВИО. Напомним: годы правления Екатерины II - 1762–1796. Распространению картофеля посвятил свои труды выдающийся русский ученый ботаник и лесовод, один из основателей агрономии и помологии в России А.Т. Болотов, издававший журнал «Сельский житель». Об опыте разведения картофеля он написал в номере за 1778 год.

В 1788 году Иван Комов в своем трактате «О земледелии» отмечал, что «из всего овоща нет полезней земляных яблок; яблоки же земляные заменою хлеба служат».

В 1765 году российское правительство выпустило «Наставление о разведении земляных яблок, называемых потетес» - краткую энциклопедию по картофелеводству. Это издание в количестве 10 000 экз. было разослано бесплатно всем губернаторам.

Большая заслуга в расширении площадей под картофель в России принадлежит Вольному экономическому обществу, основанном в 1765 году в Петербурге (не путать с Вольным историческим обществом), в трудах которого печатались статьи о картофеле, его пищевых и кормовых ценностях, кулинарных качествах.

8. Вольное историческое общество: «Почему борьбе с “ересью жидовствующих ” уделяется большое внимание?»

Непонятно, почему одна 1,5-страничная статья, посвященная этой теме, обозначается членами ВИО как пример «большого внимания».

«... притом что разногласия внутри самой Церкви (нет ни слова о борьбе иосифлян с нестяжателями) всячески затушевываются?»

Об отношениях преподобных Иосифа и Нила в экспозиции, посвященной периоду правления Ивана III, имеется отдельная статья. В ней же рассказано о так называемом споре «стяжателей и «нестяжателей».

9. Вольное историческое общество: «Демонстрация Аркаима как памятника “протоцивилизации ” и фактически единственного памятника дославянского времени на территории России».

Нигде в экспозиции не присутствует формулировка «единственный памятник дославянского времени». Рассказ об Аркаиме посвящен одному из важнейших археологических открытий 80-годов ХХ века. Кто жил в Аркаиме, чем занимался - для ученых вопрос открытый. Остается таковым и в экспозиции.

Экспозиция Исторического парка постоянно пополняется. В ближайшее время будут размещены материалы по таким историческим памятникам, как Херсонес, Дербент, Булгар. Они уже находятся в экспозиции региональных парков, но будут включены и в основную экспозицию.

10. Вольное историческое общество: «И насколько изображение “славян, угро-финнов и скифов ” единственными обитателями на территории России в раннем средневековье соответствует историческим реалиям?»

Кроме вышеперечисленных народов в экспозиции, представляющей древних обитателей территории Руси, присутствуют тюрки и балты. Изображения предоставлены Институтом антропологии.

В региональных экспозициях есть дополнения, связанные с местной спецификой (например, в Махачкале).

11. Вольное историческое общество: «Особая тема - обращение с цитатами. В этом отношении выставка “Россия - моя история ” являет пример чудовищного исторического непрофессионализма. Ошибки и даже просто измышления небрежных интернет-публицистов представляются как подлинные слова Ивана Аксакова и архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого). Практически все без исключения изречения “врагов России ” являются псевдоцитатами: ни Отто Бисмарк, ни Билл Клинтон, ни Маргарет Тэтчер не произносили тех слов, которые им приписаны».

Из более чем шести тысяч цитат, представленных в текстах экспозиции, лишь две - отнесенные к святителю Луке (Войно-Ясенецкому) и Отто Бисмарку, - оказались не точными, т.е. 0,03%. Сразу после выяснения ошибки были принесены извинения, а цитаты сняты. Это произошло соответственно в 2015 и 2016 годах.

Речь в письме ВИО идет о следующих словах Билла Клинтона : «Последние десять лет политика в отношении СССР и его союзников убедительно доказала правильность взятого нами курса на устранение одной из сильнейших держав мира, а также сильнейшего военного блока... Мы добились того, что собирался сделать президент Тpумэн с Советским Союзом посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием - мы получили сырьевой придаток, а не pазpушенное атомом государство, которое нелегко было бы создавать. Да, мы затратили на это многие миллиарды долларов, а они уже близки к тому, что у русских называется самоокупаемостью…».

Данная цитата взята из учебника МГУ: История России. 1917–2004 гг.: Учебное пособие для студентов вузов. М.: Аспект Пресс, 2005. С. 642. Авторы - преподаватели исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, доктора исторических наук А. И. Вдовин и А. С. Барсенков. Рецензенты - кафедра новейшей отечественной истории исторического факультета Московского Педагогического Государственного Университета (проф. Э. М. Щагин) и кафедра истории ИППК МГУ им. М. В. Ломоносова (проф. А. И. Уткин).

По цитате Маргарет Тэтчер проводится источниковедческая проверка.

Наконец, ВИО оспаривает следующую цитату Ивана Аксакова : «…Если… поднимается свист и гам по поводу властолюбия и завоевательной похоти России, - знайте, что какая-либо западноевропейская держава готовит бессовестнейший захват чьей-либо чужой земли».

Действительно, источник данного высказывания было непросто найти, и мы поначалу даже сняли эту цитату. Но в конце концов мы нашли вышеупомянутое высказывание Ивана Сергеевича Аксакова в 3-м номере газеты «Русь» от 29 ноября 1880 г. Так что именно благодаря Вольному историческому обществу данная цитата, которой мы и заканчиваем этот материал, возвращается в наши Исторические парки:

«Можно признать чуть не за безошибочное руководство к уразумению европейской политики такое правило: принимать всякий совет, всякую похвалу и хулу, расточаемые нашими иностранными соседями русскому кабинету и вообще России, - в обратном смысле. Если, например, поднимается свист и гам по поводу властолюбия и завоевательной похоти России, - знайте, что какая-либо западноевропейская держава готовит бессовестнейший захват чьей-либо чужой земли, - славянской или иной, но такой захват, который прямо вредит интересам нашим или дружественных нам единоплеменников».

28 февраля 2014 года состоялось учредительное собрание Вольного исторического общества. Его учредителями стали историки, преподаватели истории, философы и другие исследователи в области исторического знания: Евгений Анисимов, Анатолий Голубовский, Игорь Данилевский, Виктор Дятлов, Аскольд Иванчик, Сергей Иванов, Леонид Кацва, Иван Курилла, Алексей Миллер, Александр Молдован, Константин Морозов, Сергей Мироненко, Александр Рубцов, Никита Соколов, Павел Уваров и Александр Эткинд. Публикуем комментарии ряда коллег о целях и проектах новой организации.

Никита Соколов , канд. ист. наук, шеф-редактор журнала «Отечественные записки»:

На фоне страшного мирового политического кризиса с центром в Крыму случилось важное для меня отрадное событие — учредительное собрание «Вольного исторического общества». Опубликован манифест . В ближайшее время будет утвержден обсужденный там же и сильно поправленный устав, чуть погодя откроется сайт общества. Прошу всех профессионалов доброй воли содействовать его трудам.

Подчеркиваю, создается совершенно в политическом плане «беспартийное» общество ревнителей исторического просвещения. Во избежание недоразумений и в ответ на уже прозвучавшие в сети упреки в «междусобойчике» и «партийности» хочу пояснить, что члены-учредители сделались таковыми не по произволу инициаторов. Поскольку никакие статусные показатели профессиональной адекватности (ученые степени, принадлежность к научным и учебным заведениям и т. п.) в России не действуют, а формально-библиометрические (которые легли в основу первичной выборки Корпуса экспертов) — не применимы к гуманитарной сфере, в течение семи месяцев я производил социологические опросы в заочных фокус-группах, выясняя, кто почитается носителем профессионального стандарта.

Привлечены были к ним (правда, не зная о том, — за эту маленькую хитрость прошу у всех собеседников прощения, но это было условие полной откровенности) более 200 практикующих историков, разделенных на 15 тематико-хронологических «кластеров». В трех таких кластерах безусловных авторитетов не оказалось (заполнение общества историками, работающими в этих областях, отныне предоставлено естественному ходу дел). Но ни один из 12 человек, выделенных профессиональным сообществом в качестве персон, заслуживающих наибольшего доверия и призванных рекомендовать первых действительных членов, от этой миссии не уклонился.

Анатолий Голубовский , историк, продюсер, кандидат искусствоведения:

Вольное историческое общество создано для того, чтобы, наконец, возникло профессиональное историческое сообщество. Те структуры, которые на сегодняшний день есть у историков, политически ангажированы, реально не объединяют, а разъединяют профессионалов. Во всяком случае, они не настроены на то, чтобы формировать и поддерживать профессионально-этические нормы. Кроме того, они связаны в основном с властью, а не с обществом. Вольное историческое общество мыслится прежде всего как канал связи между профессиональным сообществом и людьми, которые очень нуждаются во внятной адекватной исторической экспертизе.

У нас уже есть ряд проектов, которые мы планируем осуществлять в ближайшее время.

Главным проектом является Вольный исторический университет, это не лицензированное учебное заведение, а целый комплекс мероприятий, которые будут проводить историки высочайшей квалификации, публичные историки, если так можно выразиться. Это цикл лекций, круглых столов и дискуссий, все публичные формы, связанные с исторической наукой, историческим знанием.

В обществе мы хотим объединить не только историков, но и представителей разных гуманитарных профессий, работающих с историческим материалом, с прошлым, с исторической памятью. Это и историки искусства, культуры, социологи и так далее. Это и лингвисты — все те, кто имеет дело с историческим материалом и исторической памятью. Так, член совета ВИО — академик Александр Молдован, директор Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН.

Кроме Вольного исторического университета новое общество запустит и издательский проект. Он будет связан не только с изданием книг, но, я надеюсь, и каких-то периодических изданий, реферативных, историографических журналов. Наш важнейший проект — виртуальное представительство ВИО — это развитый сайт, который станет не только площадкой для общения профессионалов, но и еще каналом связи между экспертным историческим сообществом и средствами массовой информации. Мы собираемся давать актуальные исторические комментарии в режиме реального времени. Немедленно реагировать на всё то, что происходит вокруг.

Иван Курилла , докт. ист. наук, профессор, зав. кафедрой международных отношений и зарубежного регионоведения Волгоградского госуниверситета:

Историческое сообщество довольно сильно раздроблено, и раздроблено в дисциплинарном, региональном смысле, в своем отношении к работодателю, власти, бизнесу, по отношению к тем, кто сейчас с большим желанием старается использовать историю в своих целях. Очень важно сформировать профессиональный взгляд на историческую науку и отстаивать его как внутри своего сообщества, так и вне его. Нужно объяснять российскому обществу, что такое история, что такое историческая наука и почему некоторые инициативы депутатов, бизнесменов, широко публикуемые концепции шарлатанов вредны и неправильны, почему они противоречат научному знанию.

Кроме того, создание ВИО очень важно для тех историков, которые живут далеко от Москвы. В столице высока концентрация профессионалов, людей, занимающихся близкими темами. А например в Волгограде, Иркутске, других городах историков мало, и они все раздроблены по научным интересам. В одном университете не может быть больше одного человека, занимающегося, скажем, древним Римом. В этой ситуации очень сложно поддерживать профессиональную квалификацию и профессиональные контакты. Поддержание этой квалификации, этого общения может стать важной частью того, что будет делать общество.

Но все-таки на первое место я бы поставил задачу консолидации историков, формирования профессионального отношения к науке и объяснения исторических особенностей широким слоям общества. Ведь история сегодня — это поле серьезных манипуляций, и эти битвы ведут не историки, а политики, бизнесмены от истории. Эти битвы ведут те, кто хочет привлечь туристов или оправдать какие-то исторические претензии. Всё это на самом деле существовало всегда, но в последние годы в России и соседних странах принимает характер, наносящий ущерб и науке, и обществу.

Такие «исторические войны» разрушительно действуют на историческую ткань общества, на ту ткань, из которой общество в каком-то смысле соткано. Ведь оно в большой степени зависит от того, что мы думаем об истории и как мы о ней думаем.

Что касается приема новых членов, то мы договорились пригласить в общество тех людей, которых мы лично знаем, за которых мы можем лично поручиться. В устав мы вносим пункт о возможности вступления в общество через заявление. Затем Совет ВИО будет рассматривать эти заявления и выносить решение о приеме. Я предполагаю, что Совет будет смотреть прежде всего на репутацию тех людей, которые бы хотели вступить. Одна из главных проблем в научном сообществе, в сообществе историков -это репутация. К сожалению, довольно много людей имеет научные степени и звания, полученные незаслуженно и порой несамостоятельно. В этом смысле имело бы смысл провести какой-то репутационный отбор.

Игорь Данилевский , докт. ист. наук, зав. кафедрой истории идей и методологии исторической науки НИУ ВШЭ:

Формирование Вольного исторического общества — это важный момент для консолидации экспертного профессионального сообщества, которое могло бы вносить здоровую струю в не всегда здоровые отношения нашего социума, СМИ и академической науки. Сейчас нужна консолидация тех, кто может выносить экспертные оценки, разъяснять, что хорошо и что плохо, создавать здоровое ядро, которое способно двигать и историческую науку, и другие гуманитарные дисциплины.

Представители "Вольного исторического общества" обратились к министру образования Ольге Васильевой с критикой выставок "Моя история", находящихся в парке "Моя история" на ВДНХ и активно путешествующих по всей огромной России.

Эти выставки стали настоящим историческим событием последних лет, феноменом массового сознания, существенно повлиявшим на формирование у огромного числа граждан нашей страны цельного положительного образа нашей истории. Особенно большое значение они, благодаря своей интерактивности и понятной наглядной форме представления информации, имеют для детей. Для моих собственных детей посещение этих выставок в Манеже было огромной радостью и, сравнивая свой взгляд с их впечатлениями, я могу судить о том, какое огромное дело сделал для популяризации нашей родной истории инициатор этих выставок епископ Тихон (Шевкунов).

И вдруг — обвинения в неисторичности, требования не допускать использования этих выставок и их материалов в среднем и высшем историческом образовании, требования назначить некую "экспертизу". По сути, политический донос. Для начала рассмотрим "лицо обвинителя".

"Вольное историческое общество" — это отнюдь не сообщество вольных каменщиков, а организация российских историков, приравненных к ним журналистов, публицистов, блогеров и представителей смешанных профессий, которая взяла на себя миссию объединить представителей "прогрессивного" (в смысле западнического, либерального и не считающего для себя русофобию чем-то априори зазорным) направления в нашей исторической науке и околоисторической публицистике. В общество входят такие широко известные и всеми уважаемые специалисты-историки, как Евгений Анисимов, Павел Гнилорыбов, Игорь Данилевский, Никита Соколов, Александр Эткинд, Сергей Бунтман, Юрий Пивоваров, Виктор Шнирельман, Тамара Эйдельман и многие другие.

Объединение должно в известном смысле уравновесить официозные Российское историческое общество и РВИО. И внесённое в название слово "вольное" звучит определённой политической программой.

Такого рода организации отнюдь не безобидны. Начинаясь как сообщества экспертов, они незаметно присваивают себе внутрикорпоративную и внутриотраслевую власть "вязать и решить", от которой потом так просто не отбрешешься. Например, "Диссернет", стартовавший как "вольное сетевое сообщество" по борьбе с плагиатом, то есть кражей текста одной диссертации для текста другой, в конечном счёте организовал ожесточённую травлю министра Мединского с его докторской диссертацией. И это несмотря на то, что никакого плагиата в данной работе обнаружено не было.

"Антиплагиатчики" выдвинули против диссертанта обвинения в "антинаучности", оказавшиеся очень субъективными, и тем до смерти перепугали значительную часть исторического сообщества России, так как едва не открыли "ящик Пандоры", из которого вылетел бы шторм взаимных обвинений и контробвинений, после которых никаких исторических диссертаций в России бы и вовсе не осталось. Как бы ни относились к Мединскому и его диссертационному опусу, очевидно, что если некое "вольное сообщество" присваивает себе право определять критерии научности, то добра не жди.

Очевидно, что и "Вольное историческое общество" пытается через взвинченное обращение в министерство присвоить себе аналогичную экспертную власть, которую будет использовать так же, как любое другое организованное сообщество против неорганизованной или не сопротивляющейся массы: травить чужих, продвигать и поддерживать своих, аттестовать себя и только себя как единственных истинных представителей исторической науки.

Атака на "Мою историю" — это попытка опробовать свою корпоративную власть "на кошках". Вопрос лишь в том, не оказался ли в данном случае перед атакующими скимен?

Что ж, давайте для начала проверим, какие именно обвинения выдвигают представители ВИО против выставок "Моя история".

Разумеется, к ним, как и ко всякому большому проекту к этой серии выставок, могут быть сделаны определённые упреки, и мой личный список этих упрёков, пожалуй, длиннее, чем тот, который получился у ВИО. Но это не мешает мне считать, что данный проект чрезвычайно полезен с образовательной, воспитательной и идейной точки зрения, а все его недочёты просто тонут в море полезной информации и могут быть легко устранены в техническом порядке.

Но всё-таки вот те конкретные обвинения, которые адресуются "Моей истории" со стороны ВИО, насколько согласуются с научной добросовестностью или хотя бы обычной человеческой честностью?

"Для обеления Ивана Грозного авторы выставки берут на вооружение совершенно фантастическую и абсолютно маргинальную концепцию «информационной войны» со стороны злонамеренных иноземцев, жертвой которой якобы сделался образ московского государя?"

Проверим, насколько соответствует действительности утверждение, что концепция "«информационной войны» со стороны злонамеренных иноземцев" является "совершенно фантастической и абсолютно маргинальной". В труде А. И. Филюшкина "Изобретая первую войну России и Европы. Балтийские войны второй половины XVI века глазами современников и потомков" (СПб.: "Дмитрий Буланин", 2013) мы находим капитальное обозрение и серьёзное концептуальное осмысление формирования пропагандой Польско-Литовского государства целостного антирусского нарратива, представлявшего тем самым Речь Посполитую и других противников России в Ливонской войне как защитников цивилизации против русского варварства, предводительствуемого кровавым тираном.

"Идентичностью, которая сформировалась именно в годы Ливонской войны и под её влиянием, была идентичность России в глазах Запада как "антиевропы", средоточия всего политического и культурного негатива, изобретённого европейской культурой. Этот имидж, обретённый в XVI в., оказывает влияние на дискурсы восприятия России и сегодня. И это, возможно, и есть главное поражение русских в Ливонской войне. Её последствия в военной и политической сферах были не так уж катастрофичны. А вот приобретённую репутацию не удается обелить до сих пор. Такую силу убеждения и культурную инерцию имеют европейские нарративы XVI в." (с. 628).

Именно информационная война, ведшаяся в отношении России параллельно с обычной, вооружённой, и нанесла России, по мнению А. И. Филюшкина, наибольший ущерб. И в центре этой войны было именно представление Ивана IV как чудовищного тирана.

"Именно польско-германская пропаганда в виде летучих листков и других разоблачительных антирусских сочинений сыграла основополагающую роль в формировании негативного образа России в европейском сознании" (с. 414)

"За 1561 г. известно несколько пропагандистских сочинений, посвящённых ливонской войне. Прежде всего, это четыре "летучих листка". Наиболее знаменит листок "Весьма отвратительное, ужасающее, неслыханное правдивое новое известие о тирании Московита". Он вышел несколькими изданиями, наиболее известна публикация нюренбергского издателя Георга Крейдлайна. На титуле изображена гравюра: лучники-московиты в характерных шапках расстреливают из луков повешенных за шеи на дереве голых ливонских женщин. При этом стрелы попадают в живот (беременных женщин?) и грудь. Под деревом валяются трупы ливонских детей с распоротыми грудью и животом. У них вырваны сердца и укреплены на той же самой ветке, на которой повесили женщин (их матерей? Число детей и казнённых женщин совпадает).

В другом издании этого же текста летучего листка изображены русские воины (в одеждах, смахивающих на турецкие), которые рубят кривыми турецкими саблями беззащитных и невинных ливонских младенцев.

Повествование в нюренбергском листке идёт от первого лица, что создаёт атмосферу доверительности и ощущение свидетельства очевидца. Нападение на Ливонию — проявление ужасной тирании Московита» (сс. 416-417).

"Место в иерархии правителей мира для Ивана Грозного было определено чётко и однозначно: тиран… Как отмечено А. Капеллером, очень показательно устойчивое использование термина тиран применительно к Ивану IV: так в европейской публицистике до того называли преимущественно турецкого султана, а также Лютера. Присвоив это имя русскому правителю, западные гуманисты синхронно перенесли на него всю семантическую нагрузку понятия тиран, сформировавшуюся ещё на античной экзегетической традиции. Поэтому им не надо было углубляться в изучение качеств и поступков московитов: заранее было известно, как держат себя тираны и каковы модели поведения их несчастных подданых…

Ивана Грозного сравнивали с античными деспотами… Один из самых обширных списков содержится у Гваньини: «Ныне тот, кто владеет Московитской державой, превосходит своей жестокостью Нерона, Калигулу, Гелиогабала, Максимина, Фаларида Агригентского или даже Бусирида или Мезенция и, наконец, всех тиранов, которые описаны и ославлены историками, а также поэтами».

Принцип рассуждений европейских авторов о политическом устройстве Московии был основан на контрасте, противопоставлении позитивного политического опыта в своей стране и негативного в России. Таково сочинение Дж. Флетчера. Таково и произведение шведа Эрика Фалька «Панегирик», в котором совершенному шведскому строю противопоставляется московская тирания" (с. 463).

"Масштабы террора Ивана IV против своих подданных иностранные авторы раздували необычайно. Так, Шлихтинг пишет, что русские "мрут сильно в 28 городах, где ежедневно гибнет 600 человек, а то и тысяча". Таубе и Крузе говорят, что в Твери было 90 000 задушено и 270 000 умерло после опричного погрома от голода, а в Новгороде от рук опричников погибло 27 000 человек. Джерио свидетельствует, что, пока он в составе польского посольства 1570 г. был в Москве, "величайший тиран" казнил 18 000 человек. Данные цифры многократно превышают реальную численность населения и совершенно нереалистичны" (с. 471).

"Высшей точкой развития дискурсов данного направления было появление планов военной интервенции в Московию, причём их авторы были уверены, что вся проблема в свержении Ивана IV и нейтрализации его ближайшего окружения, а русский народ в целом поддержит оккупационные войска…" (с. 479).

Как мы видим, концепция информационной войны против России и лично её царя является не только не "маргинальной и фантастической", напротив, исследование этой войны — актуальный "мейнстрим" исторической науки. Никто из членов совета ВИО не имеет научных работ по эпохе Ивана Грозного, сопоставимых с фундаментальными исследованиями А. И. Филюшкина или Андреаса Каппелера (Ivan Groznyj im Spiegel der ausländischen Druckschriften seiner Zeit. Ein Beitrag zur Geschichte des westlichen Rußlandbildes. Lang, Bern/Frankfurt am Main 1972), в которых антироссийская и антиивановская пропаганда в Европе изучена со всей возможной тщательностью. Из членов общества близкие темы разрабатываются М. М. Кромом и Иеронимом Гралей, однако в их работах никаких построений, свидетельствующих против концепции пропагандистской войны мне найти не удалось, напротив, в работе Иеронима Грали "Иван Михайлов Висковатый" (М.: "Радикс", 1994), нетрудно найти замечания касательно полной недостоверности одного из ведущих мистификаторов западной традиции об Иване IV — Гваньини (с. 363).

Соответственно, утверждение в обращении ВИО о мнимом "обелении" Ивана Грозного авторами выставки "Моя история" при помощи "маргинальной концепции «информационной войны»" являются антинаучными как по форме, так и по существу.

То же относится и ко второй части пассажа посвященного Ивану. "Злодейства Грозного и колоссальный ущерб, нанесённый им стране в результате установления террористического опричного режима, не только надёжно засвидетельствованы отечественными источниками, но и досконально исследованы отечественными историками".

Автор меньше чем кто-либо готов спорить с тем, что Иван IV своей террористической политикой нанёс России колоссальный ущерб, и его конкретные деяния невозможно оценить иначе чем злодейства. Того же мнения придерживается и Русская Православная Церковь, канонизировавшая жертв Ивана: святителя митрополита Филиппа Московского и преп. Корнилия Псково Печерского (напомним и о местном почитании окарикатуренной в фильме Эйзенштейна Ефросинии Старицкой). Аналогичную позицию занял и епископ Тихон : "У нас целый стенд посвящён опричнине. Малюта Скуратов, «новгородский поход», «убийство святителей Филиппа и преподобного Корнилия» — как это можно не заметить?"

В самом деле, не заметить на щите, посвящённом Ивану Грозному, картины Неврева "Опричники" об убийстве боярина Челяднина Фёдорова и надписи крупными буквами "Карательный поход на Новгород и Псков", а ниже кроваво-красным "Убийство святителя Филиппа и Корнилия Псково-Печёрского" можно было, только очень уж вольно трактуя исторические источники.

Однако утверждения, что ущерб, нанесённый опричной политикой Ивана, "надёжно засвидетельствованы отечественными источниками и досконально исследованы отечественными историками" банально методологически некорректны. Ущерб не может быть засвидетельствован источниками. Он может быть установлен на их основании, когда мы фиксируем по этим источникам убыль населения, разорение городов, падение торгового оборота, и можем обоснованно связать это именно с опричной политикой, а не, к примеру, с переселением северорусских крестьян в новозавоёванное Поволжье.

Суждения же отечественных историков об Иване IV далеки от той однозначности, которой требуют многие из его безнравственных деяний. Скорее, для российской историографической традиции характерна тенденция к оправданию царя Ивана.

"Век задавал важные вопросы, а во главе государства стоял человек, по характеру своему способный приступать немедленно к их решению" (С. М. Соловьев). "Гнусными проявлениями жестокости и цинизма не исчерпывалась духовная жизнь и деятельность Грозного в эти мрачные годы. До самой смерти он хранил в себе добрые уроки времён избранной рады, её метод широкой постановки очередных тем управления и способность систематического выполнения их на деле. Как ни судить о личном поведении Грозного, он останется как государственный деятель и политик крупной величиной» (С. Ф. Платонов). "Страстный, увлекающийся, Иван Грозный упорно шёл к намеченной цели: ломая на своём пути все преграды, беспощадно расправляясь со всеми противодействовавшими ему, он создавал политическую силу, которая позволила русскому народу преодолеть грозившую ему извне опасность и выйти на широкое историческое поприще" (С. В. Бахрушин).

Даже для оценки историков, склоняющихся к отрицательной оценке Ивана Грозного и его политики, характерна нюансировка этой оценки, противопоставление благих намерений яркой личности и катастрофических результатов жестокого своеволия. "Это был проницательный политик, по-своему понимавший сложные внешне- и внутриполитические задачи России... Его, пожалуй, можно сравнить с неумелым лоцманом, знающим место назначения корабля, но упорно сажающим его то на мель, то на незаметный риф... Иван IV был сыном блистательного, но жестокого века, когда бурное развитие гуманистических теорий совпало с истреблением тысяч инакомыслящих во время религиозных войн и с деспотическим правлением взбалмошных монархов... Полубезумный шведский король Эрик XIV запятнал себя не меньшим количеством убийств, чем Грозный. Французский король Карл IX участвовал в беспощадной резне протестантов в Варфоломеевскую ночь 24 августа 1572 г. Европейские монархи XVI столетия, эпохи формирующегося абсолютизма, не уступали друг другу в жестокости. Грозный отличался от них лишь тем, что стал вдобавок ко всему сыноубийцей" (А. А. Зимин).

Несомненно, позиция таких однозначно отрицательно оценивших личность и плоды деятельности Ивана Грозного историков, как В. О. Ключевский, М. К. Любавский, С. Б. Веселовский, Д. М. Володихин должна быть учтена, и во многом с нею трудно не согласиться. Но и эта оценка, как правило, не имеет ничего общего с русофобским мифом европейской историографии об Ivan Terrible, а во-вторых, не содержит в себе переноса оценки личности царя Ивана на его эпоху, одну из величайших в русской истории, эпоху ратного, трудового, умственного и нравственного подвига русского народа, выражавшегося, в том числе, и в противостоянии и в перенесении жестокостей этого государя. Между тем задача выставки, в чём убедился каждый, кто на ней был, состояла в том, чтобы дать посетителям портрет эпохи , а не отдельного царя.

Однако авторы обращения ОВИ продолжают свои обвинения. "Демонстрация Аркаима как памятника «протоцивилизации» и фактически единственного памятника дославянского времени на территории России — согласятся ли с этим профессионалы-археологи?"

Здесь сформулировано нарочито неясно, так что не поймёшь, относится ли претензия к тому, что Аркаим демонстрируется как памятник "протоцивилизации", или же к тому, что он представлен как единственный памятник дославянского времени? Второе опровергается оговоркой самих же авторов обращения — "фактически". То есть на самом деле не один.

Что же касается определения Аркаима, одного из городищ синташтинской археологической культуры, входящих в знаменитую страну городов на Урале как памятника "протоцивилизации", то оно имеет основательную историографическую традицию. Прежде чем злоупотреблять кавычками, авторы обращения могли бы ознакомиться с исследованием Л. Р. Кызласова "Городская цивилизация срединной и северной Азии. Исторические и археологические исследования" (М.: изд. фирм. "Восточная литература" РАН, 2006), где дана всесторонняя характеристика синташтинских поселений как "первогородов".

Как бы далеки мы ни были от оккультных и ариософских спекуляций вокруг Аркаима (можно подумать, дэнбрауновщина не сопровождает всякий сколько-нибудь знаменитый памятник истории и археологии), нет никаких оснований отрицать два факта.

Во-первых, памятники Синташтинской культуры, в частности Аркаим, демонстрируют столь высокий уровень культурного развития — производящее хозяйство, металлургия, планировка поселений, — что в споре о "протоцивилизации" уместен лишь вопрос о необоснованности приставки "прото". Перед нами просто цивилизация. Археолог Е. Н. Черных отмечает следующие черты евразийских культур эпохи раннего металла: "формирование комплексной производящей экономики… многотысячекилометровых торгово-обменных связей… формируются металлургические провинции… инновации в сферах механики (колесо и колёсный транспорт); в освоении новых видов энергии (приручение лошадей и волов под упряжь, коня под верховую езду…)" ("Триада эпох" и евразийское ядро культур // Человек в культурной и природной среде. Труды Третьих антропологических чтений к 75-летию со дня рождения академика В. П. Алексеева. М.: Наука, 2007, с. 84).

Во-вторых, несомненна связь синташтинской культуры с развитием восточной ветви индоевропейской общности. "Большинство отечественных археологов и лингвистов предполагает, что памятники типа Синташта отражают сложение на постямной основе индоиранской общности" — отмечала Е. Е. Кузьмина (Арии - путь на юг. М.: "Летний сад", 2014 с. 334). Совпадения между деталями синташтинских поселений и инвентаря и описаниями материальной культуры в "Авесте" и "Ригведе" не раз поражали историков. "По воле Ахуры Йима создал тот тип поселений для «людей и скота», который назван в Авесте «вар размером бег на четыре стороны». Выстроенный из глины и земли, вар состоял из трёх концентрических кругов валов и жилищ, причём во внешнем круге было девять проходов, в среднем — шесть, во внутреннем — три… Прошло четыре тысячи лет, и археологи, работавшие на пространстве между Уралом и Иртышом, обнаружили десятки именно таких андроновских поселений XVII-XVI веков до н. э. с тремя вписанными друг в друга окружностями валов и стен… Наиболее известное из таких поселений Аркаим расположено в Челябинской области" (Кляшторный С. Г., Султанов Т. И. Государства и народы евразийских степей. Древность и средневековье. СПб.: "Петербургское востоковедение", 2004, с. 27).

Как видим, интерес создателей выставки к Аркаиму столь же оправдан, как оправдан, к примеру, усиленный интерес к шлимановской Трое, несмотря на существование множества синхронных с нею и в чём-то культурно схожих памятников. Нечасто обнаруживаешь столь удивительное совпадение археологических данных и древних письменных текстов. И этот интерес, как видим, не имеет ничего общего с нацистским интересам к "арийцам" (тем более, что никакого отношения к Синташте и вообще к древним ариям древние германцы не имели, так как разделение западных и восточных индоевропейских массивов произошло ранее). Просто некоторые члены ВИО слишком перетрудились над разоблачением "Арийского мифа", так что, наверное, они выищут злокозненный фашизм даже в названии группы "Ария".

"Обвинение в адрес декабристов, якобы сотрудничавших с иностранными разведками, подкреплено ли документально? Находит ли подтверждение во всём корпусе сохранившихся источников?" — говорится в письме Вольного исторического общества.

И снова мы находим слишком вольную даже для "вольного общества" трактовку источников, так как совершенно справедливо заметили устроители выставки "никогда даже упоминания об иностранных разведках в материалах, связанных с декабристами, в экспозиции не было".

Возможно, авторы обращения в своём разоблачительном рвении просто перепутали создателей выставки с какими-то другими, у которых нет-нет, да и проскользнёт подозрение декабристов в связях с британской разведкой, на весьма шатких, впрочем, основаниях типа воспоминаний Бернгарда Васильевича Струве — чиновника особых поручений при графе Н. Н. Муравьёве-Амурском.

"В Иркутске мы застали англичанина Гиля, который в качестве туриста проживал там несколько месяцев и успел втереться во все слои общества. Вращался он как свой человек в среде чиновников, был вхож во все купеческие дома, встречался постоянно с ссыльным польским элементом, составлявшим довольно значительный контингент, целые дни и вечера проводил в домах Волконских и Трубецких, где, как я уже упомянул, собиралась la fine fleure здешнего общества. И всё это с таким кажущимся простодушием, как будто он путешествует только для себя и никаких других целей не преследует. Англичане всюду проникнут, всё выследят, всё узнают для достижения весьма определённо созданных и настойчиво преследуемых целей" (Струве, Бернгард Васильевич. Воспоминания о Сибири: 1848-1854 гг. / Б. В. Струве. — Санкт-Петербург: Типография Товарищества "Общественная польза", 1889 с. 32).

Этот рассказ Струве не даёт, конечно, никаких оснований возводить напраслину на Волконских и Трубецких, сам Струве указывает, что объектом интереса англичанина были не они сами, а их салоны, про самих же декабристов Н. Н. Муравьёв писал Государю в Петербург, что он убеждён в том, что так называемые декабристы, "искупив заблуждения своей юности тяжелой карою принадлежат к числу лучших подданных Русского Царя" (с. 27). Этот пассаж Муравьёва, в отличие от истории Струве про Гиля, современными публицистами, обвиняющими декабристов во всех смертных грехах, не цитируется. Но вот парадокс: в своём манипулятивном цитировании и безосновательном утверждении того, чего на выставке не говорилось, авторы обращения ВИО уподобились не декабристам, а как раз их современным клеветникам.

"Картошка действительно ли распространилась в России при Екатерине II?" — риторически вопрошают авторы обращения и вновь либо вводят читателя в заблуждение, либо играют словами.

Систематические усилия по распространению в России карофеля начала именно Екатерина II. В 1765 году по её повелению Сенат разослал по империи составленное ещё в 1758 году Академией Наук "Наставление о разведении земляных яблок, потетес именуемых" вместе с самими картофелинами для внедрения в хозяйственный быт. К концу XVIII века картофель широко распространился в хозяйствах многочисленных в России немецких колонистов, водворением которых занималась именно Екатерина. Свойства картофеля исследовали русские агрономы, в частности знаменитый А. Т. Болотов, написавший в 1770 г. статью "Примечания о картофеле". Усилиями новгородского губернатора Я. И. Сиверса картофель широко распространился в Новгородской губернии, то есть именно в той климатической зоне, в которой его разведение было совершенно оправданным. Таким образом, начало распространения картофеля в России и в самом деле заслуга Екатерины II и содействовавшего ей Вольного экономического общества (намного менее вольного в обращении с фактами, нежели "Вольное историческое").

Николаю I принадлежит в данном случае лишь более чем сомнительная заслуга насильственного насаждения культуры картофеля полицейскими методами прежде всего среди государственных крестьян, что вызывало отторжение и у крестьян, привычных к родным для России репе и редьке и не желавшим ради картофеля отказываться от посевов хлеба — ржи, — и у возмущенных дворян-славянофилов. В своём энтузиазме правительство стремилось распространить культуру картофеля в Астраханской и Таврической губерниях, то есть там, где засушливый температурный режим создавал для этого непреодолимые в середине XIX века трудности. Что при таких условиях, во многих местах, дело дошло до картофельных бунтов, не вызывает ни малейшего удивления. Никакого качественного скачка в распространении картофеля по сравнению с Екатериной II царствование Николая I не произвело. Даже к началу ХХ века картофель занимал всего 4% посевных площадей в России (по сравнению с 17% в Германии). По настоящему повысили спрос на этот продукт лишь индустриализация и урбанизация — повышенным спросом дешёвый и сытный картофель, позволявший сварить горячие блюда, пользовался у промышленных рабочих.

Итак, из названных "Вольным историческим обществом" "ляпов" все 100% являются ляпами… самих авторов обращения ВИО. Впечатляющий результат, достойный пера великого историка Акунина с его "богом дождя Дажьбогом". Даже удивительно, что работавшие над созданием выставки авторы, оперировавшие тысячами фактов, имён, цитат, допустили настолько мало ошибок, что их "разоблачители" не сумели привести ни одной. Очевидно их внимание было занято чем-то другим. И они, в общем, сами не скрывают, чем именно.

«В блоке о разделе Польши — ни слова об обстоятельствах появления «черты постоянной еврейской оседлости» как результате этого раздела. Почему борьбе с «ересью жидовствующих» уделяется большое внимание при том, что разногласия внутри самой Церкви (нет ни слова о борьбе иосифлян с нестяжателями) всячески затушёвываются?"

Честно говоря, не очень понятно, о каких обстоятельствах "появления черты постоянной еврейской осёдлости" хотят рассказа на выставке авторы обращения ВИО. В результате разделов Польши в составе России появились территории со значительным еврейским населением. На это население были распространены обычные для любого другого правила тогдашней Российской Империи сурово ограничивавшие движение населения. При Александре I, сильно позднее раздела Польши, правительство озаботилось "устройством" еврейского населения, для чего и был принято "Положение об устройстве евреев".

Сущностью этого положения было стремление не допустить среди евреев "праздность" (то есть попрошайничество, ростовщичество, корчмарство) и наивная просвещенческая надежда на ассимиляцию этого этноса, а потому "Положением" разрешённое для евреев место жительства расширялось по сравнению с первоначальной территорией их проживания. Правительство мечтало поселить Евреев в Новороссии, чтобы превратить их в хлебопашцев. И по тем же причинам запрещала им поселение в крупных горадах, опасаясь "праздности". Но оно же в конечном счёте запретило евреям земледельцам нанимать христиан, опасаясь распространения иудаизма, поэтому план аграризации еврейства не удался.

Жёсткое ограничение поселения и перемещения евреев относится лишь к "Положению о евреях" 1835 года, которое и вводит понятие "черты означенной для постоянного жительства". Не странновато ли будет в рассказе о царствовании Екатерины II поминать указы середины правления Николая I? Получается та же история, что и с картошкой — "вольные историки" скатываются в чудовищный анахронизм. Они опять попутали евреев и картофель, а Екатерину — с её внуком.

Еще более абсурдны претензии авторов обращения ВИО к тому, что на выставке уделяется большое внимание борьбе с "ересью жидовствующих" и "ни слова о борьбе иосифлян с нестяжателями". У меня при знакомстве с выставкой никакого впечатления чрезмерного внимания к новгородской ереси не создалось, оно вполне пропорционально тому политическому и культурному значению, которое имела эта борьба. Еретики, как считают современные исследователи, оказывали значительное влияние на правительство через дьяка Феодора Курицына и придворную партию Елены Волошанки, в борьбе с ними Геннадий Новгородский инициировал первый в истории полный славянский перевод Ветхого Завета, развилась церковная и публицистическая доктрина Иосифа Волоцкого. То есть требовать меньшего внимания к борьбе с этой ересью так же странно, как требования к историку западного средневековья ничего не говорить об альбигойцах или гуситских войнах, сосредоточившись исключительно на прениях между сторонниками верховенства императора или папы или на споре номиналистов и реалистов.

Апелляция к "борьбе иосифлян с нестяжателями" и вовсе абсурдна, поскольку в современной историографии достаточно выяснен вопрос о мифичности этой борьбы, по крайней мере, в том виде, в котором миф о ней оформился в дореволюционной и советской историографии. Ставшее уже классическим исследование А. И. Плигузова "Полемика в русской церкви первой трети XVI столетия" (М.: "Индрик", 2002) если и не поставило точку в истории мифа о "борьбе иосифлян и нестяжателей", то сформулировало вопрос так, что незамутненный пересказ концепций XIX столетий для серьёзных историков, вольных или невольных, попросту невозможен.

Все памятники, приписывающие преп. Нилу Сорскому выступления за отказ от церковных имуществ, восходят к середине XVI века, являясь, по всей видимости, приписыванием знаменитому аскету гораздо более поздней позиции сторонника отказа монашества от землевладения князя-инока Вассиана Патрикеева. Взгляды Вассиана были во многом неортодоксальны и гораздо ближе соприкасаются с реальной проблемой новгородской ереси, нежели с мнимым "нестяжательством". Дело доходило до прямой фальсификации с его участием переводов древнецерковных канонов. Нил же Сорский был сторонником определенного направления монашеской аскезы — идиоритмии, а приписывание ему планов государственно-церковных преобразований — явный абсурд. Равно как и трактат Иосифа Волоцкого "в защиту церковных имуществ" является вырванными из контекста цитатами из его посланий к удельным владетелям о недопустимости захвата ими переданных Церкви земель и имуществ. Мифом являются и секуляризационные планы Ивана III, и даже секуляризационные идеи самого Вассиана — он отнюдь не был сторонником передачи церковных земель государству.

Наконец, совсем невежественно и непристойно выглядят обвинения к организатором выставки "Моя история" в подделке цитат: "Ошибки и даже просто измышления небрежных интернет-публицистов представляются как подлинные слова Ивана Аксакова".

Стыдно, товарищи! Имея в рядах совета своего общества виднейшего специалиста по творчеству И. С. Аксакова А. А. Теслю, они даже не сподобились ли проверить, действительно ли некогда высмеянные

Альтернативный союз ученых-историков соберется на первую конференцию
Александр Артемьев
Историки, требовавшие не считать уголовным преступлением пересмотр итогов Второй мировой войны, собираются на первую конференцию. Ученые считают себя не оппозиционерами, а борцами с ограничением свободы исследований

В Москве в воскресенье, 28 июня, пройдет первая конференция Вольного исторического общества (ВОИ). Объединение ученых, выступающее против использования исторического знания в политических целях, было создано еще весной 2014 года, но собраться на организационную конференцию смогло только сейчас, рассказал РБК один из его создателей, бывший шеф-редактор журнала «Отечественные записки» Никита Соколов.

Организация конференции затянулась «в силу массы технических причин», уточнил он, в частности, из-за государственной регистрации ВОИ. «Никакого принципиального препона не было», - сказал Соколов. Первая конференция будет нести рабочий характер - собравшиеся решат, каковы будут основные направления работы ВОИ, изберут совет общества, а также дадут добро на запуск официального сайта организации. В настоящее время ВОИ публикует свои инициативы на сайте Комитета гражданских инициатив экс-министра финансов Алексея Кудрина. «Это не значит, что мы существуем как проект КГИ», - подчеркивает Соколов. На сайте комитета уточняется, что проект «Вольное историческое общество» финансируется компанией «Норильский никель». Сырьевой холдинг действительно спонсирует ВОИ, но только в части создания сайта, говорит Соколов.

ВОИ, о создании которого было объявлено 1 марта прошлого года, презентовало себя как альтернативное сообщество ученых, основанное на демократических началах и независимое от политической конъюнктуры. В частности, в манифесте общества ставились задачи борьбы с фальсификацией исторических источников и фактов, противодействия попыткам ограничения свободы научных исследований и академических свобод, а также содействия рассекречиванию архивных материалов.
Ученые объясняли это тем, что профессиональная научная среда, и так уже «разрушенная в советское время по идеологическим мотивам» продолжает деградировать, чему свидетельством и диссертационные скандалы, и «попытки вытеснения экспертной оценки бюрократическими решениями».

Тенденции в общественной жизни, которые подтолкнули историков к созданию новой организации, за минувший год только обострились, говорит Соколов.
Член совета ВОИ, завкафедрой международных отношений и зарубежного регионоведения Волгоградского госуниверситета Иван Курилла уточняет: «В России появилась своя «историческая политика» и свои «мемориальные законы» (в мае 2014 года президентом Владимиром Путиным был подписан закон, вводящий уголовную ответственность за «распространение заведомо ложной информации о действиях СССР во время Второй мировой войны»), историкам стало еще труднее работать, архивы по-прежнему «полуоткрыты», а полки книжных магазинов ломятся от псевдоисторической макулатуры».

В связи с этим, говорит Соколов, идеями ВОИ прониклись и «почтенные историки, академики, которые раньше скептически оценивали необходимость создания нового профессионального сообщества». Всего в работе общества сейчас принимают участие 110 человек, среди них завкафедрой истории идей и методологии исторической науки НИУ ВШЭ Игорь Данилевский, член-корреспондент РАН Аскольд Иванчик, директор Государственного архива Российской Федерации Сергей Мироненко, директор Института русского языка РАН Александр Молдован.

За год деятельности ВОИ несколько раз критично выступало по отношению к решениям властей, в частности, поддержав профессора МГИМО Андрея Зубова, уволенного за критику российского курса в отношении Украины, и академика РАН Юрия Пивоварова, обвиненного в халатности в связи с пожаром в возглавлявшемся им ИНИОНе.

По словам Куриллы, ВИО не может считаться оппозиционно настроенным объединением. «Да, мы считаем вредным «мемориальный закон», но я бы отделял авторов закона и, скажем, людей, преследовавших Зубова, от государства .
Выступать за профессиональные нормы, за честное отношение к истории, за доступ в архивы, за свободу научного творчества - не значит «быть в оппозиции» . Если кто-то захочет назвать эти ценности профессионального сообщества ценностями оппозиции, то это будет звучать по меньшей мере странно», - заявил ученый РБК