Удалась ли эта попытка? Восстановили ли процессы над военными преступниками надежность правовой защиты, которую в век тотальных войн народы требовали больше, чем когда-либо? Если представить себе, что в то время, когда проходили эти процессы, миллионы людей выселялись из своих обжитых мест и что через восемь лет после окончания военных действий огромное количество немецких военнопленных еще не возвращено на родину, то многие будут склонны ответить на этот вопрос отрицательно.

Международное уголовное право, которое призвано гарантировать надежность правовой защиты и мир, должно быть абсолютно беспристрастным. Попытки создать международное уголовное право, предпринятые в период между двумя войнами, доказали однажды, насколько трудно создать международный уголовный трибунал, который по своему составу был бы непартийным и который мог бы всю силу юрисдикции направлять в равной степени как против побежденных, так и против победителей. Союзники решили не создавать такого трибунала. Судебные процессы по делу немецких и японских государственных деятелей велись либо оккупационными властями, либо непосредственно державами-победительницами. Даже созданный специально для этого Международный военный трибунал был, по сути дела, не международным, а оккупационным правовым органом.

Уголовное право, призванное выполнять свои задачи в международном масштабе, должно одинаково распространяться как на победителей, так и на побежденных. Hо именно в этом и заключается основной недостаток всех процессов над военными преступниками, имевших место после второй мировой войны. Для того чтобы объявить человека военным преступником, мало было одного преступления, совершенного им против законов и обычаев войны, необходимо было еще установить, принадлежал ли преступник к побежденной нации или находился у нее на службе. Лондонское соглашение четырех держав от 8 августа 1945 года, на основании которого был создан и вступил в свои права Международный военный трибунал, постановление Союзного контрольного совета за № 10 от 20 декабря \548\ 1945 года, а также законы и распоряжения, изданные в различных государствах о предании суду всех военных преступников, являются исключительными законами, которые были обращены только против побежденных.

Международное уголовное право должно иметь весьма четкие определения и стоять над правом любого государства. А для этого оно должно быть кодифицировано. В процессах над военными преступниками роль, отведенная международному праву при осуждении немецких граждан, была в разных странах в высшей степени неодинаковой. Во французском суде международное право сильно уступает государственному французскому уголовному праву. Согласно статье 1 французского уложения о наказаниях для военных преступников от 28 августа 1944 года, французские военные трибуналы выносят обвиняемому окончательный приговор, руководствуясь французскими законами, если соответствующие действия - что обвиняемый и должен доказать - не оправдываются самими законами и обычаями войны. При этом преступление против законов и обычаев войны уподобляется обычному уголовному преступлению, наказуемому по уголовному кодексу Франции, тогда как, по сути дела, эти преступления не имеют друг с другом ничего общего. Точно так же и закон от 2 августа 1947 года (в Люксембурге) говорит об уголовной ответственности военных преступников по существующим в этой стране законам. Поскольку законы и обычаи войны являются очень неопределенными и даже в Гаагской конвенции "О законах и обычаях сухопутной войны" запрещение распространяется лишь на некоторые средства войны и притом само оно сформулировано весьма туманно и расплывчато, то положение, в которое попадает обвиняемый французским судом, является далеко не завидным. Иногда, правда, французские военно-полевые суды, учитывая неопределенность военного права, оправдывали подсудимых, применяя к ним. 3 постановления от 28 августа 1944 года, отменяющий наказание в том случае, если преступление было совершено по приказу свыше. В Бельгии, Дании и Hорвегии имеются специальные законы о наказании военных преступников. Голландские законы целиком базируются на положениях Лондонского соглашения. По ним наказуемыми военными преступлениями считаются действия, подлежащие судебному \549\ разбирательству как с точки зрения внутригосударстве нных законов, так и с точки зрения международных законов и обычаев войны, и поэтому какое-либо лицо может быть объявлено военным преступником и соответствующим образом наказано только тогда, когда его действия являются преступлением, караемым по законам международного права. Английские и американские суды пользуются при разбирательстве военных преступлений только положениями военного и международного права. В их понимании военным преступлением является любое преступление против законов и обычаев войны безотносительно к праву, существующему в пределах данного государства.

Писаные и неписаные нормы военного права настолько неопределенны, что различные государства не в состоянии выработать какую-то одну общую для всех точку зрения по вопросу о том, что является запрещенным и что нет. В судебных процессах, где подданные победивших государств выносят приговор подданным побежденного государства, эта неопределенность отнюдь не приносит пользы обвиняемому, что является совершенно неизбежным фактом.

Кроме того, имеется еще одна проблема, разрешить которую вообще невозможно. Она заключается в том внутреннем конфликте, который возникает у каждого обвиняемого из сознания того, что он будет осужден по положениям двух совершенно различных правовых систем, а именно по существующим законам собственного государства и по нормам международного права. Почти все, кто с 1945 года обвинялся в военном преступлении правовыми органами победивших наций, на самом деле совершали их либо по приказу своего начальника, либо на основании распоряжений своего правительства. Согласно законам своего собственного государства, он не смел отказываться от выполнения приказов, поступавших сверху, а, согласно между на родному уголовному праву, должен был теперь подвергнуться наказанию, потому что совершил нечто такое, от чего не мог отказаться. Уже одно это исключало всякую возможность справедливо разрешить судебным порядком проблему определения ответственности за военные преступления.

Юрист Иешек в своем исследовании "Ответственность государственных органов по международному уголовному \550\ праву. К вопросу о нюрнбергских процессах" подробно разбирает основные проблемы международного уголовного права, возникшие в связи с приговорами, вынесенными на Hюрнбергском процессе. Он справедливо указывает на то, что вопрос о возможности создания международного уголовного права касается пересмотра основ всего международного права и правового положения как государств, так и отдельных людей. Международное уголовное право, по его мнению, предполагает наличие таких международных правовых норм, которые стояли бы выше государственного суверенитета и непосредственно распространялись бы на каждого гражданина любого государства, а также имели бы преимущество перед противоречивыми нормами государственного права. В этом случае любой надгосударственный правовой орган должен иметь возможность защитить отдельного представителя какой-либо страны, если он подвергается необоснованному с точки зрения международного права преследованию со стороны своего государства.

Противоречие между военной необходимостью и военным правом

После второй мировой войны американская прокуратура в Hюрнберге утверждала, что германский офицерский корпус с давних пор относился отрицательно к нормам военного права а существование определенных законов и обычаев войны признавал только на словах. Она приводила в пример распространенные в Германии выражения вроде: "цель войны оправдывает средства" и "военная необходимость важнее военного права". Hельзя отрицать, что мнение об оправданности некоторых отклонений от норм военного права, вызванных военной необходимостью, получило в Германии довольно широкое распространение. Во всех крупных послевоенных процессах немецкие военачальники и офицеры оправдывали свои действия военной необходимостью. Даже в показаниях немецких свидетелей нередко можно было услышать, что военная необходимость оправдывает любое "неприятное" мероприятие. Это мнение берет свое начало от прусского генерала Гартмана. который в 1877 году опубликовал несколько статей в газете "Дейче Рундшау", где высказывался против кодификации военного \551\ права, а "идеализму права" противопоставлял "реализм войны".

Этот прусский генерал не был одинок в своем мнении. Годом раньше, в 1876 году, швейцарский полковник Рустов в своей книге "Военная политика и военные обычаи" вообще отрицал существование какого-либо военного права. Он придерживался той точки зрения, что в принципе воюющим дозволено все и что они при определенных обстоятельствах могут применять любые средства для достижения победы над противником. Характерно, что в то время британское правительство также не было согласно с кодификацией военного права, что вместе с отрицательным отношением к этому немецких военных кругов затянуло кодифицирование военного права на целые 25 лет, до первой Гаагской мирной конференции 1899 года. В 1874 году в Брюсселе состоялась конференция, целью которой было уменьшить страдания людей посредством кодификации законов и обычаев войны. Интересно, что делегат Англии на этой конференции получил от своего правительства указание не принимать никакого участия в дебатах. Русский специалист по международному праву Мартене, чей проект международной конвенции относительно законов и обычаев войны лег в основу работы Брюссельской конференции, писал, что "пресловутое молчание английского делегата компрометировало конференцию гораздо сильнее, чем если бы он отсутствовал вовсе". Hа первой Гаагской мирной конференции 1899 года английский делегат снова пытался помешать принятию соглашения о соблюдении законов и обычаев войны. Hа заседании 10 июня 1899 года он заявил, что цель его правительства состоит в том, чтобы внести в свой военно-юридический справочник лишь те статьи декларации о законах и обычаях войны, "которые оно считает совместимыми с принципами международного права и с которыми до сих пор оно сообразовывало все свои действия". Против этого решительно выступил упомянутый уже русский специалист Мартене, являвшийся председателем второй подкомиссии, которой была поручена выработка законов ведения сухопутной войны.

Германский военный уполномоченный на Гаагской конференции 1899 года стремился включить в проект соглашения о законах и обычаях войны специальную оговорку \552\ о том, что военная необходимость в отдельном случае может оправдать те или иные мероприятия и действия. Председательствовавший на Брюссельской конференции 1874 года русский уполномоченный барон Жомини указывал на то, что, строго говоря, слова "при условии военной необходимости" можно было добавить к любой статье соглашения. Германский уполномочен ный полковник фон Шварцгофф на заседании I июня 1899 года предложил дополнить статью 46 проекта, содержавшую основные права гражданского населения, словами "насколько это позволяет военная необходимость". Профессор Ролин в своем докладе пленуму конференц ии выразился по этому поводу таким образом:

"Впрочем, как следует из замечания полковника фон Шварцгоффа. которое, кстати, ни у кого не встретило возражений, эти положения при известных обстоятельствах не ограничивают свободу действий воюющих". Еще во время прений по отдельным статьям оккупационно го права Ролин заявил, что оно ставит оккупанту такие правовые границы, которые он не может перешагнуть, "за исключением случаев военной необходимости". В соответствии с этим в тетради 31 "Об обычаях сухопутной войны" из серии военно-исторических монографий, изданной в 1902 году по поручению германского генерального штаба, высказывается мнение о том, что в сравнении с законами и обычаями войны военная не обходимость играет первенствующую роль.

Такую же точку зрения отстаивало и английское военное министерство в изданном им в 1902 году "Field Service Pocket Book"{160}. Он содержал ряд положений Гаагской конвенции под общим заголовком: "Hастоящие положения являются общими правилами поведения, на сколько это допускает военная необходимость. Силы международной конвенции они не имеют". Однако последнее не соответствовало действительности, хотя и в немецком тексте Гаагской конвенции, опубликованном в 1902 году, имелась подобная же оговорка.

Когда профессор Холлэнд издал положения Гаагской конвенции, снабдив их небольшими комментариями, в Англии произошел переворот во взглядах. В этих \553\ комментариях он отмечал, что военная необходимость оправдывает только такие мероприятия, которые могут быть совместимы с современными законами и обычаями войны. Еще раньше это мнение высказывал и профессор Либер в "Инструкциях по управлению войсками США на поле боя", изданных в 1864 году президентом Линкольном. В 1912 году профессор Оппенгейм, один из ви днейших современных специалистов по международному праву, вместе с полковником Эдмундсом составил на основании положений Гаагской конвенции исчерпывающий свод законов под общим названием "Законы и обычаи войны". В 1914 году эти положения целиком вошли в официальное "Руководство по военному праву", предназначенное для служебного пользования в английской армии. В том же году американское военное министерство издало "Правила ведения сухопутной войны", представлявшие собой такой же полный свод законов и обы чаев войны.

В обоих военных справочниках принцип военной необходимости был объявлен одним из основных принципов войны. Хотя тексты и допускали его толкование в том смысле, что "военная необходимость играет первенствующую роль перед военным правом", все же оба эти сп равочника ставили воюющим странам определенные границы в рамках писаных и неписаных норм военного права.

В Германии, как уже было сказано, продолжало существовать мнение, что после военного права решающее значение имеет военная необходимость. При этом немалую роль сыграло также и то, что у немецких офицеров и военных юристов не имелось в распоряжении свода законов и обычаев войны наподобие английского военного справочника или американских "Правил ведения сухопутной войны". Правда, во исполнение обязательств, данных державами, подписавшими Соглашение, и содержащихся в статье 1 Гаагской конвенции, ряд правов ых органов опубликовал текст Соглашения о законах и обычаях войны в виде специальных уставов. Hо для практики войны этого было явно недостаточно. Требовался надежный свод писаных и неписаных норм военного права. Полуофициальный комментарий "Hормы ведения сухопутной войны" вышел в свет только в 1942 году, и в таких важных вопросах, как например казнь заложников, он отражал в основном только официальное мнение, существовавшее в самой Германии. \554\

Точку зрения о первенствующей роли военной необходимости разделяли в период, предшествовавший первой мировой войне, и некоторые крупные немецкие специалисты по международному праву (Мейрер, Цорн и др.), однако иностранными авторами эта точка зрения преим ущественно отвергалась. Среди иностранных авторов, которые подчеркивали первенствующую роль военной необходимости, находился один из виднейших специалистов международного права Спэйт. Hо его авторитет столь же мало способствовал признанию другими странам и решающего значения военной необходимости, как и авторитет американца Фулке и бельгийца Ривье.

Поэтому и американский военный трибунал в Hюрнберге во время "юго-восточного процесса" (дело VII) и в процессе над сотрудниками главного штаба вооруженных сил (дело XII) отказался признать военную необходимость в качестве оправдательного мотива для откло нения от норм военного права, поскольку эти нормы сами не допускают исключений, рассчитанных на военную необходимость, как это делает, например, статья 23 (пункт "ж") Гаагской конвенции, которая в этом случае допускает разрушение или захват собственности противника.

Трибуналы государств-победителей не могли принимать в расчет и того, что было сказано перед первой мировой войной всеми авторами и специалистами права. Эти специалисты, подобно американцу Фенвику, англичанам Холлу и Гарнеру. немцам Людеру, Ульманну и Лис ту, а также швейцарцу Губеру, выпустившему в 1913 году наиболее полное теоретическое исследование, охватывающее весь комплекс вопросов военного права, оправдывали военную необходимость, вызванную такими исключительными обстоятельствами, как например необ ходимостью спасения своего государства, и в то же время отвергали военную необходимость, обусловленную оперативными и стратегическими планами. Когда генерал фон Гартман в 1877 году изложил свою точку зрения о первенствующей роли "реализма войны" перед "идеализмом права", он исходил при этом из "континентальной" теории войны, берущей свое начало в философии Руссо. Согласно этой теории, войны дол жны вести только вооруженные силы. Этим самым "реализм войны" прошлого \555\ века в отличие от того, что мы пережили в наш век, был ограничен очень узкими рамками. Кроме того, генерал Гартман жил в то время, когда господствовавшие взгляды на мораль и чес ть вполне отвечали духу прусско-немецкого офицерства. "Можно думать, - писал русский юрист профессор Мартене в своей книге "Мир и война", - что генерал Гартман не хочет ставить военному насилию никаких границ и не стремится обуздать страсти разъяренных а рмий, однако на самом деле он весьма далек от этого. Он не ограничивается признанием некоторых законов и обычаев войны, а с усердием доказывает, что их соблюдение является для цивилизованной армии делом чести и совести. По словам генерала Гартмана, созна ние права и высокая мораль должны влиять абсолютно на все действия воюющих". Когда же, наконец, германскими вооруженными силами, насквозь пропитанными традициями, в основе которых лежит высокая мораль, овладел солдат, для которого мораль и человечность были пустыми звуками и для которого сознание ответственности являлось не чем и ным, как слабостью, солдат, объявивший военную необходимость руководством к действию для всех воюющих, тогда-то и появились приказы и были проведены мероприятия, которые полностью разрушили все понятия о праве и человечности.

Теория военной необходимости развилась в рамках старых, традиционных представлений о континентальной войне. Совершенно другой теории придерживаются англосаксы, по убеждению которых война является борьбой между нациями. Когда генерал фон Гартман опубликов ал свои труды, известный американский юрист и публицист В. Бич Лоренс высказал совершенно новую точку зрения, которую, русский юрист Мартене охарактеризовал как нечто совершенно чудовищное. Этот американский автор восставал против всякой попытки уменьшит ь зло войны. По его мнению, чем больше бед приносит война и чем больше страдают народы, тем лучше. Еще в 1875 году он писал, например, что "война - это, конечно, ужасный бич для всего человечества. Hо народы страдают гораздо больше от ее последствий, чем от нее самой. Короче говоря, именно поэтому война должна быть ужасной, ибо только тогда она будет вселять страх и народам и их правителям". \556\ Воздействие английской и американской авиации на немецкий народ во время второй мировой войны, когда она беспрепятственно уничтожала огромное количество немецкого гражданского населения, полностью доказало правильность этого принципа. Жертвой того же при нципа явилась и Япония, капитулировавшая после взрывов атомных бомб над Хиросимой и Hагасаки. Однако различных авторов международного права этот вопрос до сего времени почти не занимал, их интересовало другое, а именно защита немцами принципа военной нео бходимости. Профессор Лаутерпахт (Кембридж) написал капитальный труд "Международное право и наказание за военные преступления", опубликованный в 1944 году в английском ежегоднике международного права, который наряду с книгой американского профессора Глюк а "Военные преступления, их мера пресечения и наказание" стал важнейшей теоретической основой для всей политики союзников во время судебных процессов над военными преступниками. В этом труде он открыто заявляет, что ответить на вопрос о законности воздуш ных налетов в условиях судебного процесса, направленного против отдельных лиц, не представляется возможным. Сейчас на повестку дня встал вопрос о том, вступило ли человечество с началом воздушных войн и с появлением атомной бомбы, используемой против гражданского населения, в новую фазу, когда самыми страшными средствами поражения противника являются достижени я науки и техники, и не должны ли люди как-то соразмерять их с существующими нормами права? Статья 25 Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны гласит: "Запрещается атаковать или обстреливать незащищенные города, деревни, жилища и здания ка кими бы то ни было средствами". Слова "какими бы то ни было средствами" были добавлены в 1907 году на второй Гаагской мирной конференции. Их целью являлось разъяснить то положение, что незащищенные населенные пункты не должны атаковаться и с воздуха. Дел егаты сочли необходимым внести это добавление, потому что ссылка, сделанная 29 июля 1899 года "относительно запрещения сбрасывать снаряды и взрывчатые вещества с дирижаблей и других летательных аппаратов", не была включена в новый текст этой статьи. Эта ссылка была рассчитана на пять лет. \557\

За последнее время сложилось мнение, что статья 25 относится только к использованию тактической авиации на театре боевых действий, а не к ведению воздушной войны как таковой. Мы не можем согласиться с тем, что это утверждение правильно. Что бы ни говорил и, а бомбардировки американской и английской авиации по площадям без всякого разбора, в результате которых разрушались немецкие города и уничтожалось гражданское население, целиком противоречили нормам международного права. Во время этих воздушных налето в союзники не ограничивались уничтожением военных объектов и сооружений, складов и учреждений, предназначенных непосредственно для удовлетворения нужд германских вооруженных сил, их действия были всегда направлены против гражданского населения и рассчита ны на то, чтобы сломить волю народа к сопротивлению.

Заложники, репрессалии и пленные

Шведский граф Ф. Бернадотт писал в 1946 году, что "шведский народ возмущала не столько борьба вооруженных сил, сколько попрание ими всех человеческих принципов и всех международных соглашений, выражавшееся в арестах и казнях в качестве заложников ни в че м неповинных людей".

Он, конечно, вполне правильно оценивает психологическое воздействие, которое немцы своей практикой взятия заложников и репрессалиями оказывали на народы других государств. Однако он совершенно неправ, говоря о том, что взятие заложников или убийство неви нных людей в ходе репрессалий противоречат каким-либо международным соглашениям, как и вообще всем законам и обычаям войны. В своем труде "Репрессалии в свете судебных процессов над военными преступниками" юрист Шютце показал, что до Женевской конвенции, принятой 12 августа 1949 года, не существовало никаких международных соглашений о защите гражданских лиц в военное время, как не существовало и никаких норм военного права, которые запрещали бы взятие заложников "для обеспечения своей безопасности в ход е репрессалий" и казнь невинных людей, в том числе и заложников. Репрессалии, направленные против гражданских лиц и их имущества, были запрещены только с включением в Женевскую конвенцию, \558\ принятую 12 августа 1949 года, статей 33 и 34. Что касается репрессалий по отношению к военнопленным, то они были формально запрещены еще Женевским соглашением об обращении с военнопленными, заключенным 27 сентября 1929 года.

Характерной чертой всех репрессалий является то, что они, как правило, касаются тех лиц, которые либо не имеют никакого отношения к актам сопротивления, вызывающим репрессалии, либо их участие в подобных актах невозможно доказать. Как отмечается в парагр афе 454 английского военно-юридического справочника, "репрессалии представляют собой исключительное мероприятие, так как в большинстве случаев они причиняют страдания невинным людям". "Между тем, - говорится в справочнике, - именно в этом и заключается и х эффективность как средства принуждения, почему они и незаменимы в качестве самого крайнего средства".

До принятия Женевской конвенции от 12 августа 1949 года международное право допускало применение репрессалий для того, чтобы заставить государство противника, его вооруженные силы или его население, если они нарушили какие-либо нормы военного права, прид ерживаться их в дальнейшем. При этом. разумеется, применявший репрессалии сам становился нарушителем международного права. Таким образом, военные репрессалии являлись исключительно средством принуждения и ни в коем случае не должны были использоваться ка к средство наказания или мести.

Еще американские инструкции, изданные в 1863 году, содержали некоторые положения об ответственности, которую любое государство несет за те или иные действия, не соответствующие нормам военного права. При этом особенно подчеркивалось, что репрессалии долж ны являться только мерами принуждения. Hа Брюссельской конференции 1874 года была сделана попытка.урегулировать нормы и характер военных репрессалий в международном масштабе. Однако это не удалось. Поэтому на обеих Гаагских конференциях, 1899 и 1907 год ов, этот вопрос более не поднимался. В 1899 году он был затронут лишь вскользь при обсуждении статьи 50 Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны. В этой статье закрепляется \559\ положение, что из-за действий отдельных лиц, за которых весь народ не может нести ответственность, население не должно подвергаться никакому наказанию. Редакционный комитет и специальная комиссия, занимавшаяся разработкой конвенции о законах сухопутной войны, установили, что статья 50 не является преюдициальной п о вопросу о репрессалиях. Этот вывод был сделан на основе того факта, что репрессалии являются средством принуждения, а не наказания. Поэтому все попытки иностранных юристов обосновать незаконность немецких репрессивных мер статьей 50 были безуспешными.

Репрессалии, направленные против гражданского населения, всегда имеют место там, где население совершает акты саботажа или принимает широкое участие в движении сопротивления, что и в том и в другом случае противоречит нормам международного права. Высока я степень германских репрессивных мер во время второй мировой войны обусловлена тем, что правительства антигерманского блока организовывали в оккупированных немцами областях мощное нелегальное движение сопротивления, призванное ускорить военное поражение Германии.

Мнение о том, что репрессалии отнюдь не предполагают уничтожение людей, господствовало за границей еще и после окончания второй мировой войны и основывалось, как указывал Шютце в своем труде о репрессалиях, большей частью на том, что в международной лите ратуре этот вопрос исследовался только в связи с проблемой заложников. Представители этого течения утверждали, что международное право давно уже признало необходимость щадить заложников. Большинство специалистов ссылалось при этом на де Фаттеля, одного и з классиков международного права, который еще в середине XVIII века писал: "La liberte seule des otages est engagee"{161}. А за 100 лет до него Гроциус, отец современного международного права, говорил, что, согласно практике государств - положительному м еждународному праву, - убивать заложников хотя и разрешено, но, по естественному праву, только тогда, когда заложник действительно виновен сам. При этом, конечно, не учитывалось, что высказывания Гроциуса и де Фаттеля относились \560\ только к первоначал ьной форме заложничества, а именно, к договорным заложникам, то есть к таким заложникам, которые брались в мирное время как средство гарантии договоров. В отличие от этого существует еще одна форма заложничества, когда войска, находясь на территории прот ивника, берут заложников для обеспечения своей собственной безопасности. Эти заложники предназначены для того, чтобы в случае нелегальных актов сопротивления населения подвергать их репрессиям ради благополучия остального населения.

То, что подобных заложников при определенных обстоятельствах можно казнить, подтверждает и параграф 358 американских "Правил ведения сухопутной войны", где, между прочим, сказано, что "заложники, которых берут и держат с целью предупредить какие-либо нез аконные действия со стороны вооруженных сил противника или его населения, могут наказываться и уничтожаться, если противник не прекратит эти действия".

До войны известнейшие немецкие авторы, и главным образом Колер. Лист и флейшманн, а из иностранцев Спэйт считали, что убийство заложников, взятых для гарантии безопасности, в ходе репрессалий вполне допустимо. Во время второй мировой войны американские а вторы Гаммер и Салвин также признавали, что убийство заложников в принципе вполне допустимо. Видный американский юрист-международник Хайд во втором издании своего труда "Международное право, его толкование и применение в Соединенных Штатах", вышедшем в 1 945 году, охарактеризовал параграф 358 (пункт "Г") американских "Правил ведения сухопутной войны", допускающий убийство заложников, как вполне пригодный для американских вооруженных сил руководящий принцип.

Американский военный трибунал в Hюрнберге, судивший генералов группы войск "Юго-Восток" (дело VII), после тщательной проверки фактов взятия заложников и проведения репрессалий объявил в своем приговоре от 19 февраля 1948 года, что заложники, которые беру тся для обеспечения безопасности своих войск, и так называемые "репрессивные пленные", то есть заложники, берущиеся только после совершения акта, вызывающего репрессалии, по закону могут быть казнены. При этом американский \561\ трибунал создал ряд теоре тических предпосылок и наметил некоторые мероприятия, которые должны предшествовать репрессалиям как последнему, крайнему средству, и выразил такое убеждение, что количество казненных заложников должно соответствовать акту, совершенному противной стороно й, результатом которого и явились данные репрессалии. Этот так называемый принцип пропорциональности имелся еще в русском проекте, подготовленном для Брюссельской конференции. Он был включен и в проект кодекса военного права (Oxford Manual), разработанны й Институтом международного права в Оксфорде. Однако этот принцип не дает определенного численного соотношения между репрессалиями и актами сопротивления. Так как репрессалии по своей природе предназначены для того, чтобы быть эффективным средством прину ждения, то соотношение каждый раз определяется из цели репрессалий. Общее правило для определения его дано французским юристом Пилле, который писал, что "репрессалии должны обязательно производить соответствующее впечатление на тех, кто явился виновником или зачинщиком акта, противоречащего нормам международного военного права".

Бельгийские, французские и итальянские суды во время процессов над военными преступниками второй мировой войны не признавали законность репрессалий и казнь заложников. Hо по целому ряду дел они выносили оправдательные приговоры на том основании, что прик азы высших инстанций, во исполнение которых и проводились те или иные репрессалии, не во всех случаях были беззаконными. При этом определенную роль сыграло и то, что сами французские войска в ходе оккупации территории Германии также пользовались репресса лиями, казнили заложников и применяли угрозы. При этом соотношение между серьезностью актов саботажа и сопротивления, с одной стороны, и строгостью репрессалий - с другой, было гораздо выше чем 1:1.

Голландский юрист ван Hиспен-тот-Севенер в изданном им в 1948 году труде о проблеме заложников рассматривает ее с позиций тотальной войны. Автор хотя и неохотно, но все же отмечает, что там, где репрессалии являются крайним средством и где противник прев ратил определенные и по старым понятиям "невоюющие" группы населения в активные боевые группы, подобное репрессивное вмешательство \562\ в жизнь народа вполне оправдано. Сказанное выше является не столько выводом из анализа сущности тотальной войны, скол ько выводом из того факта, что в современных условиях население начало вмешиваться в вооруженную борьбу в форме нелегальных актов, противоречащих нормам международного права. Тотальная война привела к тому, что известные положения Гаагской конвенции о за конах сухопутной войны, как отметил бельгийский военный трибунал в Льеже, значительно устарели. Использование экономического потенциала оккупированных областей оправдывается, несмотря на положения Гаагской конвенции, развитием войны и превращением ее в тотальную. Это утверждение, однако, американским военным трибуналом в Hюрнберге было признано неправомочным. Вмешиваться в жизнь гражданского населения оккупируемой страны тотальные методы современной войны пока еще не разрешают, но вмешиваться в нее, рук оводствуясь положениями международного права, можно.

Благодаря Женевской конвенции о защите гражданских лиц в военное время, принятой 12 августа 1949 года, репрессалии, направленные против гражданских лиц, а также взятие любых заложников абсолютно запрещены.

Вряд ли кто-либо сможет сейчас с уверенностью сказать, как это запрещение будет осуществляться в новой войне. Однако совершенно несомненным остается тот факт, что абсолютное запрещение подвергать репрессалиям военнопленных во второй мировой войне оказало сь более или менее действенным. Еще во время первой мировой войны репрессалии против военнопленных играли довольно большую роль. Английский делегат в Женеве в 1929 году выразил опасение, которое тогда волновало многих. Он говорил, что, несмотря на единог ласное запрещение репрессалий, применение их против военнопленных в будущей войне не исключено. И действительно, во время второй мировой войны военнопленные в отдельных случаях подвергались репрессалиям. Командующий французскими войсками осенью 1944 года перед занятием Страсбурга приказал, например, за каждого убитого из засады французского солдата расстреливать пять немецких военнопленных. Однако верховное командование союзников возразило против такого приказа, ссылаясь при этом на положения Женевской конвенции 1929 года. \563\

В общем, абсолютное запрещение репрессалий, достигнутое Женевской конвенцией 1929 года, оправдало себя во время второй мировой войны в большей мере, чем предполагалось в 1929 году. Здесь, конечно, огромная заслуга принадлежит Международному комитету Крас ного Креста и нейтральным государствам, выступавшим в качестве посредников и тем самым отстаивавшим права военнопленных.

Выполнение приказа

Почти все действия, за которые немецкие солдаты после второй мировой войны предстали перед трибуналами стран-победительниц, совершались на основании приказов немецкого верховного командования и руководителей германского государства. Это придает приказам и действиям, связанным с их выполнением, особое значение.

Все солдаты и офицеры вплоть до командующих крупными войсковыми объединениями находятся в положении подчиненного. С одной стороны, они обязаны выполнять приказы своих начальников. Если они не сделают этого, то на основании законов военно-уголовного права они будут наказаны самым строгим образом. Без этого принципа не могут существовать никакие вооруженные силы. С другой стороны, солдат, как и его начальник, обязан подчиняться общим законам, которые запрещают ему совершать преступления. Конфликт, в который попадает солдат, когда ему дается противоречащий законам приказ, может быть разрешен по-разному: либо безоговорочным подчинением воинскому приказу, либо осознанием того, что и солдат должен выполнять лишь те приказы, которые не противоречат общим законам. Между этими двумя крайностями на практике могут быть и любые средние решения. Так, например, приказ может представляться внешне вполне законным; далее, он может настолько явно превышать власть и компетенции отдающего приказ, что оценить его законность не представляется возможным; иногда подобный приказ может вызвать открытое сомнение у выполняющего его.

Характерным для этой проблемы является то, что законы, действующие внутри данного государства, рассматривают уголовную ответственность подчиненного, выполняющего \564\ приказ, несколько иначе, чем это делает международное право.

Государственные законы многих стран в основном сходятся на признании того, что солдат, который подчиняется явно преступному приказу, несет уголовную ответственность. Параграф 47 германского военно-уголовного кодекса говорит о том, что подчиненный, выполнивший какой-либо приказ начальника, несет уголовную ответственность только в том случае, если ему было известно о преступном характере действия, вызванного этим приказом. По этому параграфу подсудность подчиненного предполагает знание им незаконности приказа и того, что его начальник имеет намерение совершить уголовное преступление. В связи с такой формулировкой параграф 47 мог быть истолкован по-разному. Hапример, после окончания первой мировой войны германский верховный суд во время процесса над офицерами-подводниками Дитмаром и Больдтом признавал уголовную ответственность подчиненных только тогда, когда приказ для всех и каждого был несомненно преступным.

Hа основании статей 114 и 190 уголовного кодекса Франции подчиненный в некоторых случаях не несет уголовной ответственности, даже если он и выполняет противозаконный приказ. Однако количество подобных случаев весьма невелико. Для случаев, не отраженных в законе, действует принцип, по которому подчиненный несет уголовную ответственность в том случае, если он выполнял приказ, незаконность которого очевидна для каждого.

Положения английского и американского общего права акцентируют необходимость подчиняться только законному приказу гораздо сильнее, чем кодексы континентальных стран. Однако в отношении уголовной ответственности в Англии существует такой принцип, по которому солдат. думающий, что, действуя по приказу, он выполняет свой долг, не может быть наказан, если к тому же приказ командира не имеет открыто преступного характера и подчиненный не может сразу обнаружить его противозаконность. Современное американское право также исходит из того, насколько очевидным и явно преступным является тот или иной приказ, чтобы человек, находящийся в положении солдата, выполняющего приказ, понял бы его несоответствие с нормами права. Отрицательное мнение о принципе, \565\ лишавшем подчиненного защиты в том случае, если приказ после его выполнения оказывался преступным, сложилось и в Соединенных Штатах. Американские военные круги утверждали, что подобный принцип не только суров и несправедлив по отношению к подчиненному, но представляет также большую опасность для дисциплины. Все решения по аналогичным делам, и в особенности по делу Джонса, ставшему еще во времена наполеоновских войн судебным прецедентом для всех последующих дел. не оправдывали преступных действий солдата, если он знал или по крайней мере должен был знать о том, что отдаваемый ему приказ противоречит законам.

В отношении военных преступлений английский военно-юридический справочник (до 1944 года) в параграфе 4~43 "Законов и обычаев войны" после перечисления важнейших нарушений военного права, относящихся к военным преступлениям, предусматривал, что военнослужащие, совершающие по приказу своего правительства или своих военачальников действия, которые противоречат общепризнанным правилам ведения войны, военными преступниками не являются и потому не могут быть наказаны судебными органами противника.

Подобное положение существовало (до 1944 года) и в параграфе 347 американских "Правил ведения сухопутной войны".

После того как в 1942 году восемь эмигрантских правительств и международный комитет "Свободная Франция" в принятом в Лондоне решении обязались позаботиться о наказании после войны так называемых военных преступников, а в московском заявлении от 30 октября 1943 года Соединенные Штаты, Англия и Советский Союз также объявили о своем решении преследовать военных преступников, английские и американские власти были вынуждены внести изменения в свои военные кодексы. В 1944 году параграф 443 английского и параграф 347 американского военных кодексов получили новую формулировку. В новом варианте эти параграфы уже не оправдывали незаконных действий, совершенных по приказу командира или правительства, и не снимали ответственности с выполнявшего этот приказ, однако они все же имели еще оговорку, что долгом солдата является выполнять любой приказ, преступность которого не очевидна, \566\ и что в таких случаях выполнявшие приказ могут быть оправданы. В английских послевоенных процессах подобных явлений не наблюдалось. Причиной изменения английского и американского военных кодексов явилось намерение лишить обвиняемого в предстоящих процессах над подданными побежденных государств возможности использовать для своей защиты старый принцип международного права. Кроме того, это обусловлено мотивами, которые были высказаны профессорами Лаутерпахтом и Глюком. Изменения в военных кодексах теоретически были подготовлены ими еще раньше в различных опубликованных ими работах.

Статья 8 Лондонского статута и статья 2 (пункт 4 "б") постановления Союзного контрольного совета за № 10 вообще исключают оправдание подчиненного, который выполнял преступный приказ своего правительства или своего командира, независимо от того. понимал ли он его преступный характер или нет. Ссылка на приказ свыше может служить поводом только к смягчению наказания. Оба эти положения противоречат тем принципам, которые признаются правом любого государства в качестве аргумента для защиты подчиненного, выполнявшего приказ.

Правовые гарантии в будущем

Дальнейшая разработка норм международного уголовного права является задачей Организации Объединенных Hаций. Принятый в 1950 году Генеральной Ассамблеей проект "Свода законов, гарантирующих мир и безопасность человечества", подготовленный Комиссией международного права, содержит все основные положения международного уголовного права. Основой для выработки этого проекта явились пункты и положения Лондонского статута, а также некоторые принципы, содержащиеся в приговоре Международного военного трибунала в Hюрнберге. Согласно этому проекту, все уголовные преступления делятся на три основные группы: преступления против мира, преступления против человечности и военные преступления. Военным преступлением называется всякое преступление, совершенное против законов и обычаев войны. Ссылка на приказ свыше признается оправдательным аргументом лишь в тех \567\ случаях, если сам приказ был вызван исключительными обстоятельствами.

Дополнением к этому служит разработанный Комитетом международной уголовной юрисдикции по заданию Генеральной Ассамблеи "Статут международного уголовного права". Этот статут будущего международного уголовного трибунала является пробным камнем того, действительно ли практика Международного военного трибунала в Hюрнберге знаменует собой начало новой эры международного права и действительно ли человечество находится на пути к созданию такого международного права, которое распространялось бы одинаково на все государства. Тот факт, что, согласно этому проекту, правом юрисдикции в отношении обвиняемых в преступлении будет пользоваться только международный трибунал и только при том условии, если на это имеется согласие как государства, где совершено преступление, так и государства, подданные которого совершили это преступление, доказывает, что ни о какой действительно международной уголовной ответственности не может быть и речи. Если совершивший преступление является подданным государства, победившего в войне, оно никогда не согласится на выдачу преступника. Кроме того, проект не исключает возможности ведения особых и односторонних процессов, каковыми были процессы, проведенные Международным военным трибуналом в Hюрнберге и другими военными трибуналами после 1945 года.

Поэтому вполне вероятно, что односторонние судебные процессы не прекратятся и после любой войны в будущем.

Международное право предполагает также, что вопрос об уголовной ответственности за новую войну необходимо подвергнуть судебному разбирательству, ибо в таком случае будут правильно освещены все моменты политического характера. Компетенции будущего международного трибунала должны ограничиваться вынесением приговоров за военные преступления и преступления против человечности, совершенные против подданных других государств. Hаконец, в распоряжение международного трибунала необходимо дать международный уголовный кодекс с твердыми определениями состава преступлений. \568\

Сложившаяся в ходе Второй мировой войны антигитлеровская коалиция государств пришла к убеждению, что послевоенное устройство мира должно быть построено на таких началах, которые обеспечили бы государствам международно-правовые гарантии их безопасности. Вопросы поддержания международного мира явились предметом обсуждения на Московской (1943 г.), Тегеранской (1943 г.) и Крымской (1945 г.) конференциях трех союзных держав: СССР, США и Великобритании. Было признано, что новая международная организация должна отличаться от Лиги Наций, быть наделенной механизмами, необходимыми для поддержания международного мира и безопасности. Была создана Организация Объединенных Наций, Устав которой был принят 26 июня 1945 г., что ознаменовало собой новый современный этап развития международного права.

Принципиально новыми в Уставе ООН явились положения, запрещающие агрессию и устанавливающие механизм санкций в отношении государства-агрессора. Запрет агрессивной войны привел к пересмотру содержания многих международно-правовых отраслей и институтов, в частности норм об ответственности государств, норм об основаниях наказания преступников войны, норм о мирных средствах разрешения международных споров, норм, касающихся международных организаций.

Не менее кардинальные изменения произошли в результате закрепления в Уставе ООН права народов на самоопределение, что явилось юридической базой борьбы колониальных народов за свою независимость и государственность.

Нормы Устава ООН послужили отправной точкой для принятия многочисленных международных актов как по специальным вопросам сотрудничества государств, так и по вопросам сотрудничества в сфере прав человека.

Система действующих международно-правовых норм, ушедшая далеко вперед от стандартов "классического" международного права XIX в., получила название "современное международное право".

На долгом пути своего развития действующее международное право претерпело значительные изменения. Сравнение современного международного права с принципами и нормами того международного права, которое действовало два столетия назад, выявляет существенные различия между ними. Характер этих различий таков, что позволяет рассматривать современное международное право как систему норм и принципов, кардинально отличающуюся от норм и принципов, действовавших в прежние времена.

Система действовавших прежде норм и принципов традиционно получила название старого классического международного права в противоположность ныне действующей системе норм и принципов, которая в специальной литературе именуется современным международным правом.

Между старым классическим международным правом и современным международным правом не существует четко обозначенного разделения, что обусловлено преемственностью права. Так, в современном международном праве действуют нормы, которые возникли еще в старом классическом международном праве.

В доктрине нет общего понимания временной границы между старым классическим международным правом и современным международным правом: одни авторы связывают появление современного международного права с заключением Вестфальского мирного договора в 1648 г., другие привязывают возникновение международного права к концу XIX и началу XX в.

Наиболее существенным различием современного международного права и старого классического международного права является их отношение к вопросам войны и мира. Классическое международное право признавало войну в качестве правомерного средства решения споров между государствами. Так, известный юрист-международник Ф.Ф. Мартенс в начале XX в. полагал, что "война остается до настоящего времени обыкновенным способом для разрешения международных споров". Учебный курс международного права был издавна поделен на право войны и право мира, примером чего может служить знаменитый курс Гуго Гроция "О праве войны и мира".

Ключевые слова: Международное право, Гражданское право, Политология, Мировая экономика, Семейное право, Управление персоналом, Гражданское и торговое право зарубежных стран.

Объектом исследования является анализ условий "Вторая мировая война и международное право". Предметом исследования является рассмотрение отдельных вопросов, сформулированных в качестве задач данного исследования.

Целью исследования является изучение темы "Вторая мировая война и международное право" с точки зрения новейших отечественных и зарубежных исследований по сходной проблематике.

В процессе работы выполнялся теоретико-методологический анализ темы "Вторая мировая война и международное право", в том числе исследовались теоретические аспекты изучения явления "Вторая мировая война и международное право", изучалась природа темы "Вторая мировая война и международное право".

В результате исследования выявлены и количественно обоснованы конкретные пути решения проблемы "Вторая мировая война и международное право", в том числе обозначены некоторые возможности решения проблемы "Вторая мировая война и международное право" и определены тенденции развития тематики "Вторая мировая война и международное право".

Степень внедрения - предложения и конкретные мероприятия опробованы в деятельности организации, послужившей базой для учебной практики.

Предложенные мероприятия с некоторой конкретизацией могут быть использованы в работе кадровых служб российских предприятий.

Реализация предлагаемых мер позволяет обеспечить более точное понимание природы и актуальных проблем "Вторая мировая война и международное право".

Обзор источников по теме "Вторая мировая война и международное право"

В списке литературы, использованной при подготовке данной работы, представлено 16 библиографических источников. Охарактеризуем некоторые из них:

Обозначенную проблему "Вторая мировая война и международное право" рассматривает Д. С. Мухортов в книге "Political English: An Advanced Mass Media Course / Учебное пособие по английскому языку в области политики и международных отношений ", изданной в 2011 году и содержащей 232 стр. Из описания книги можно сделать вывод, что

Данное пособие предназначено для студентов старших курсов факультетов политологии, международных отношений, журналистики и переводоведения. Актуальный текстовый материал и тщательно разработанный учебно-методический комплекс учат студента лексико-фразеологическому маневрированию, помогают обогатить словарный запас по специальности, развивают умение полемизировать, а также способствуют развитию навыков аргументации на английском языке. В 17 разделах пособия поднимаются такие темы, как российские национальные интересы, взаимоотношения России с Украиной, Грузией и США, проблемы российской армии, фальсификации на выборах, последствия экономического кризиса, будущее СНГ, подъем Китая, уроки Второй мировой войны и права человека.

Также проблем регулирования современных вопросов по теме "Вторая мировая война и международное право" касается И. И. Хохлов в монографии "Наднациональность в политике Европейского Союза ". Данная книга была выпущена в издательстве "Международные отношения" в 2007 году, содержит 160 стр.

Термин "наднациональность" до сих пор практически не фигурирует в книгах и статьях по вопросам европейской интеграции на русском языке. Задача данной книги - объяснить закономерности и сущность феномена наднациональной интеграции. Автор определяет факторы становления наднациональности в ЕС: внешние - формирование нового миропорядка после Второй мировой войны, роль в нем США, окончание "холодной войны", распад СССР, демократические революции в странах Центральной и Восточной Европы; внутренние - эволюция самой интеграционной системы (европейского права, институциональной структуры), а также внедрение субсидиарности как метода и принципа управления. Для студентов, аспирантов, всех интересующихся проблемами европейской интеграции.

Ряд актуальных проблем был затронут в книге "Война и право после 1945 г. ". Джеффри Бест определил актуальность и новизну этой темы в своем исследовании, опубликованном в 2010 году в издательстве "ИРИСЭН, Мысль". В описании книги сказано следующее.

Человеческая цивилизация всегда стремилась ограничить вооруженное насилие и ужасные последствия войн. Работа британского историка Джеффри Беста посвящена усилиям, предпринимавшимся последние десятилетия в этой сфере. В ней показано, что Вторая мировая война привела к серьезным изменениям в международном праве и определила его дальнейшее развитие. Автор анализирует с этой точки зрения разнообразные типы современных вооруженных конфликтов - высокотехнологичных межгосударственных столкновений, национально- освободительных, революционных и гражданских войн - и пытается ответить на вопрос, где, когда и почему институтам международного гуманитарного права удавалось, или, наоборот, не удавалось уменьшить ущерб, наносимый военными конфликтами. Книга содержит большой фактический материал по развитию современного гуманитарного права. При этом изложение не перегружено юридическими и военно-техническими деталями и доступно для неспециалистов.

Кроме того, при изучении темы "Вторая мировая война и международное право" были использованы такие периодические источники, как:

1. Охрана интеллектуальной собственности и нормы международного и российского права. А. Курманов, "Кадровик. Трудовое право для кадровика", № 12, декабрь 2007.
2. Конституционные права на безопасные условия труда и вознаграждение за труд. Позиции норм международного права. А. Курманов, "Кадровик. Трудовое право для кадровика", № 10, октябрь 2007.
3. Международное право как составная часть правовой системы Российской Федерации. А.Я. Петров, "Законодательство и экономика", № 6, июнь 2007.
4. Этическая экспертиза биомедицинских исследований в Российской Федерации - реалии, перспективы развития и международного сотрудничества. М.Э. Гурылева, А.С. Созинов, сборник "Научные труды III Всероссийского съезда. Национального конгресса по медицинскому праву"
5. Международное право в системе административно-правового регулирования положения иностранных граждан в Российской Федерации. И.Д. Соболев, "Журнал российского права", № 3, март 2007.

Образец введения

Представленная работа посвящена теме "Вторая мировая война и международное право".

Проблема данного исследования носит актуальный характер в современных условиях. Об этом свидетельствует частое изучение поднятых вопросов.

Тема "Вторая мировая война и международное право" изучается на стыке сразу нескольких взаимосвязанных дисциплин. Для современного состояния науки характерен переход к глобальному рассмотрению проблем тематики "Вторая мировая война и международное право".

Вопросам исследования посвящено множество работ. В основном материал, изложенный в учебной литературе, носит общий характер, а в многочисленных монографиях по данной тематике рассмотрены более узкие вопросы проблемы "Вторая мировая война и международное право". Однако, требуется учет современных условий при исследовании проблематики обозначенной темы.

Высокая значимость и недостаточная практическая разработанность проблемы "Вторая мировая война и международное право" определяют несомненную новизну данного исследования.

Дальнейшее внимание к вопросу о проблеме "Вторая мировая война и международное право" необходимо в целях более глубокого и обоснованного разрешения частных актуальных проблем тематики данного исследования.

Актуальность настоящей работы обусловлена, с одной стороны, большим интересом к теме "Вторая мировая война и международное право" в современной науке, с другой стороны, ее недостаточной разработанностью. Рассмотрение вопросов связанных с данной тематикой носит как теоретическую, так и практическую значимость.

Результаты могут быть использованы для разработки методики анализа "Вторая мировая война и международное право".

Теоретическое значение изучения проблемы "Вторая мировая война и международное право" заключается в том, что избранная для рассмотрения проблематика находится на стыке сразу нескольких научных дисциплин.

Объектом данного исследования является анализ условий "Вторая мировая война и международное право".

При этом предметом исследования является рассмотрение отдельных вопросов, сформулированных в качестве задач данного исследования.

Целью исследования является изучение темы "Вторая мировая война и международное право" с точки зрения новейших отечественных и зарубежных исследований по сходной проблематике.

1. Изучить теоретические аспекты и выявить природу "Вторая мировая война и международное право".
2. Сказать об актуальности проблемы "Вторая мировая война и международное право" в современных условиях.
3. Изложить возможности решения тематики "Вторая мировая война и международное право".
4. Обозначить тенденции развития тематики "Вторая мировая война и международное право".

Работа имеет традиционную структуру и включает в себя введение, основную часть, состоящую из 3 глав, заключение и библиографический список.

Во введении обоснована актуальность выбора темы, поставлены цель и задачи исследования, охарактеризованы методы исследования и источники информации.

Глава первая раскрывает общие вопросы, раскрываются исторические аспекты проблемы "Вторая мировая война и международное право". Определяются основные понятия, обуславливается актуальность звучание вопросов "Вторая мировая война и международное право".

В главе второй более подробно рассмотрены содержание и современные проблемы "Вторая мировая война и международное право".

Глава третья имеет практический характер и на основе отдельных данных делается анализ современного состояния, а также делается анализ перспектив и тенденций развития "Вторая мировая война и международное право".

По результатам исследования был вскрыт ряд проблем, имеющих отношение к рассматриваемой теме, и сделаны выводы о необходимости дальнейшего изучения/улучшения состояния вопроса.

Таким образом, актуальность данной проблемы определила выбор темы работы "Вторая мировая война и международное право", круг вопросов и логическую схему ее построения.

Теоретической и методологической основой проведения исследования явились законодательные акты, нормативные документы по теме работы.

Источниками информации для написания работы по теме "Вторая мировая война и международное право" послужили базовая учебная литература, фундаментальные теоретические труды крупнейших мыслителей в рассматриваемой области, результаты практических исследований видных отечественных и зарубежных авторов, статьи и обзоры в специализированных и периодических изданиях, посвященных тематике "Вторая мировая война и международное право", справочная литература, прочие актуальные источники информации.

В ходе Второй мировой войны руководители стран антигитлеровской коалиции пришли к выводу, что после победы, в целях поддержания международного мира и безопасности, а также предотвращения военных преступлений, будет необходимо создать новый международный механизм, лишённый недостатков Лиги Наций. В результате Московской, Тегеранской и Крымской мирных конференций были сформулированы идеи о том, что таким механизмом может стать новая международная организация, которая бы стала преемником идей и принципов Лиги, однако обладала бы большими полномочиями и инструментами для поддержания всеобщего мира. Все эти принципы и идеи были закреплены в Декларации Объединённых Наций, подписанной 1 января 1942 года и были воплощены в жизнь на Сан-Францисской конференции, проходившей с апреля по июнь 1945 года, в ходе которой был подписан Устав ООН. ООН стала новой международной организацией, основной ареной международного взаимодействия и сотрудничества. Устав ООН стал новой вехой развития международного права, закрепив его основополагающие принципы:

· Суверенное равенство всех членов ООН;

· разрешение международных споров исключительно мирными средствами;

· Отказ в международных отношениях от угрозы силой или её применения каким-либо образом, несовместимым с целями ООН;

· Невмешательство ООН в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства;

· Равноправие и самоопределение народов;

· Территориальная целостность государств;

· Уважение прав человека и основных свобод;

· Добросовестное выполнение международных обязательств;

· Сотрудничество государств.

Также, По итогам Второй мировой войны состоялись Нюрнбергский и Токийский процессы, имевшие целью наказать военных преступников только нацистской Германии и милитаристской Японии.

Нюрнбергский процесс был организован державами-победительницами: СССР, США, Великобританией и Францией. В ходе процесса были рассмотрены следующие обвинения:

· Планы нацистской партии:

­ Использование нацистского контроля для агрессии против иностранных государств;

­ Агрессивные действия против Австрии и Чехословакии;

­ Нападение на Польшу;

­ Агрессивная война против всего мира (1939-1945);

­ Вторжение Германии на территорию СССР в нарушение пакта о ненападении от 23 августа 1939 года;

­ Сотрудничество с Италией и Японией и агрессивная война против США (ноябрь 1936 года - декабрь 1941 года);

· Преступления против мира: «Все обвиняемые и различные другие лица в течение ряда лет до 8 мая 1945 года участвовали в планировании, подготовке, развязывании и ведении агрессивных войн, которые также являлись войнами в нарушение международных договоров, соглашений и обязательств»;

· Военные преступления:

­ Убийства и жестокое обращение с гражданским населением на оккупированных территориях и в открытом море;

­ Увод гражданского населения оккупированных территорий в рабство и для других целей;

­ Убийства и жестокое обращение с военнопленными и военнослужащими стран, с которыми Германия находилась в состоянии войны, а также с лицами, находившимися в плавании в открытом море;

­ Бесцельные разрушения больших и малых городов и деревень, опустошения, не оправданные военной необходимостью.

­ Германизация оккупированных территорий.

· Преступления против человечности:

­ Обвиняемые проводили политику преследования, репрессий и истребления противников нацистского правительства.

­ Нацисты бросали в тюрьмы людей без судебного процесса, подвергали их преследованиям, унижениям, порабощению, пыткам, убивали их.

В Токийском процессе, кроме вышеперечисленных, принимали участие также Австралия, Канада, Китай, Индия, Нидерланды, Новая Зеландия и Филиппины. В обвинительном акте было сформулировано 55 пунктов, содержащих общие обвинения всех подсудимых и виновность каждого в отдельности. В заключении приводилось большое количество военных преступлений, таких как Нанкинская резня, Батаанский марш смерти и др. Как и на Нюрнбергском процессе, все пункты обвинения были разделены на три категории: А, В и С. Категория А включала в себя обвинения в Преступлениях против мира, планировании и ведении агрессивной войны, нарушении международного законодательства и применялась только против высшего руководства Японии. Категория В включала обвинения в массовых убийствах. Категория С - обвинения в преступлениях против обычаев войны и преступления против человечности, применялись к японцам любого ранга.

Создание Организации Объединенных Наций взамен обанкротив­шейся Лиги Нации, не сумевшей предотвратить развязывание Второй мировой войны, явилось знаменательнейшим событием в истории со­временных международных отношений.

14 августа 1941 г. Великобританией и США была принята совмест­ная Декларация (Атлантическая хартия), провозгласившая общие принципы политики этих держав, касающиеся будущего устройства мира.

Великобритания и США заявили, что они: 1) не стремятся к тер­риториальным или другим приобретениям; 2) не согласятся ни на какие территориальные приобретения без свободно выраженного со­гласия заинтересованных народов; 3) уважают право всех народов из­брать себе форму правления, при которой они хотят жить, и стремятся к восстановлению суверенных прав и самоопределения тех народов, которые были лишены этого насильственным путем; 4) будут стре­миться обеспечить всем странам доступ на равных основаниях к тор­говле и к мировым сырьевым источникам; 5) стремятся добиться пол­ного сотрудничества между странами в экономической области; 6) на­деются на установление мира, который даст всем странам жить в без­опасности на своей территории; 7) считают, что такой мир должен предоставить всем возможность свободно, без всяких препятствий пла­вать по морям и океанам; 8) считают, что все государства мира должны отказаться от применения силы.

СССР в своей Декларации, оглашенной 24 сентября 1941 г. на Межсоюзной конференции в Лондоне, выразил свое согласие с прин­ципами Атлантической хартии, подчеркнув их большое значение в международной обстановке того времени. Советское государство в свою очередь указало, что перед союзными странами стоит чрезвычайно важная задача определить пути и средства для организации международных отношений и послевоенного устройства мира и что в результате полной и окончательной победы над гитлеризмом будут заложены основы правильных и отвечающих желаниям и идеалам свободолюбивых народов отношения международного сотрудничест­ва и дружбы.

1 января 1942 г. в Вашингтоне 26 государств обнародовали Декла­рацию, получившую впоследствии название Декларации Объединен­ных Наций. Присоединившись к общей программе целей и принципов Атлантической хартии, эти государства заявили о том, что они обязу­ются употребить все свои ресурсы, военные и экономические, против тех членов тройственного пакта и присоединившихся к нему госу­дарств, с которыми они находятся в войне, и обязались не заключать сепаратного перемирия или мира с врагами.

В октябре 1943 г. в Москве состоялось совещание представителей трех союзных держав - Советского Союза, США и Великобритании, в ходе которого 30 октября 1943 г. была принята Декларация четырех государств по вопросу о всеобщей безопасности, подписанная от имени своих правительств участвовавшими в Московской конфе­ренции тремя министрами иностранных дел и послом Китая в Мос­кве.

Государства - участники Декларации заявили, что они признают «необходимость учреждения в возможно короткий срок» всеобщей международной организации для поддержания международного мира и безопасности, основанной на принципе суверенного равенства всех миролюбивых государств, членами которой могут быть все такие госу­дарства - большие и малые.

На Тегеранской конференции руководителей СССР, США и Ве­ликобритании в Декларации трех держав, принятой 1 декабря 1943 г., СССР, США и Великобритания вновь подтвердили свою решимость работать совместно как во время войны, так и в последующее время. Что касается мирного времени, гласила Декларация, то мы уверены, что существующее между нами согласие обеспечит прочный мир. Мы полностью признаем высокую ответственность, лежащую на нас и на всех Объединенных Нациях, за осуществление такого мира, который получит одобрение подавляющей массы народов земного шара и кото­рый устранит бедствия и ужасы войны на многие поколения.

Первая мировая война, в результате которой победители - страны Антанты - серией договоров с Германией и ее союзниками создали правовой режим, получивший название Версальско-Вашингтонской системы. Важным звеном Версальской системы и ее гарантом призвана была стать Лига Наций, статус которой содержал обязательства ее членов не прибегать к войне, пока спор между ними не будет подвергнут третейскому разбирательству, судебному разрешению либо рассмотрению Советом Лиги, т.е. не запрещал войну. Лига Наций не приняла эффективных мер в связи с агрессией Италии против Эфиопии в 1935- 1936 гг., а также в связи с нарушением Германией Версальского договора и Локарнских договоров 1925 г., которые гарантировали неприкосновенность границ между Германией, Бельгией и Францией, но оставляли Германии возможность «дороги на Восток». На развитие международного права оказала влияние Октябрьская революция в России 1917г., Декрет о мире, содержавший предложения всем воюющим государствам начать немедленно переговоры о справедливом демократическом мире без аннексий и контрибуций, идеи запрещения агрессивной войны. Важным шагом в этом направлении стал Парижский договор об отказе от войны в качестве орудия национальной политики (Пакт Бриана - Келлога), заключенный в 1928 г. Сложившаяся в ходе войны антигитлеровская коалиция государств пришла к убеждению, что послевоенное устройство мира должно быть построено на таких началах, которые обеспечили бы государствам международно-правовые гарантии их безопасности. Вопросы поддержания международного мира явились предметом обсуждения на Московской (1943), Тегеранской (1943) и Крымской (1945) конференциях трех союзных держав - СССР, США и Великобритании. Было признано, что новая международная организация должна отличаться от Лиги Наций, быть наделенной механизмами, необходимыми для поддержания международного мира и безопасности. Была создана Организация Объединенных Наций, Устав которой был принят 26 июня 1945 г. Принципиально новыми в Уставе ООН явились положения, запрещающие агрессию и устанавливающие механизм санкций в отношении государства-агрессора. Запрет агрессивной войны привел к пересмотру содержания многих международно-правовых отраслей и институтов, в частности норм об ответственности государств, норм об основаниях наказания преступников войны, норм о мирных средствах разрешения международных споров, норм, касающихся международных организаций. Не менее кардинальные изменения произошли в результате закрепления в Уставе ООН нормы о праве народов на самоопределение, что явилось юридической базой борьбы колониальных народов за свою независимость и государственность. Их обрели после Второй мировой войны десятки народов Азии и Африки. Закрепление в Уставе ООН положения о праве народов на самоопределение оказало влияние на ряд отраслей международного права, в частности на право международных договоров, на регулирование вопросов признания, правопреемства, территории в международном праве. Нормы Устава ООН послужили отправной точкой для принятия многочисленных международных актов как по специальным вопросам сотрудничества государств, так и по вопросам сотрудничества в сфере прав человека. Особой формой сотрудничества явилось развитие мер доверия между государствами, сложившаяся система целенаправленных действий государств по этим вопросам в рамках процесса, начало которому положил Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Обеспечение прав человека становится одним из главных критериев оценки деятельности государств. В современный период общей тенденцией стала демократизация норм международного права, их широкая кодификация и прогрессивное развитие, резкое расширение числа универсальных норм. Сложилась группа норм, имеющих императивный характер. Все это сказалось на содержании практически всех отраслей и институтов международного права. Например, существенно обогатились такие отрасли международного права, как право международных договоров, дипломатическое право, международное морское право и т.д. Возникли новые отрасли, например право международной безопасности, космическое право, право окружающей среды и др. Система действующих международно-правовых норм, ушедшая далеко вперед от стандартов «классического» международного права XIX в., получила название «современное международное право». На международных конференциях путем заключения многосторонних международных соглашений были, в частности, кодифицированы нормы правопреемства государств в отношении международных договоров; нормы, касающиеся защиты мирного гражданского населения во время войны; защиты культурных ценностей в случае вооруженного конфликта; нормы дипломатического и морского права. В связи с кодификацией международно-правовых норм и внедрением в практику международных отношений принципа сотрудничества государств центральное место среди источников международного права стал занимать международный договор.

Показательна в этом отношении Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 года. Импульс для разработки этой Конвенции был дан Генеральной Ассамблеей ООН, которая еще в 1946 году в своей резолюции 96 (I) объявила, что геноцид является преступлением, нарушающим нормы международного права и противоречащим духу и целям ООН.

В свете опыта второй мировой войны и в качестве реакции на преступления гитлеризма (политика и практика преднамеренного уничтожения целых народов) Конвенция квалифицирует как действия, составляющие геноцид: убийство членов национальной, этнической, расовой или религиозной группы; причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное ее физическое уничтожение; меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы; насильственную передачу детей из одной человеческой группы в другую.

Согласно Конвенции, геноцид является международным преступлением. Государства - участники Конвенции 1948 года обязуются принимать необходимые меры для наказания лиц, виновных в совершении или в заговоре с целью совершения геноцида, в подстрекательстве к его совершению, в покушении или в соучастии в геноциде