Шпионские радиостанции абвера в вов. Восточный фронт Абвера: штаб «Валли. Общая информация о немецкой военной разведке
1943 год. Утром 1 сентября в Тимское районное отделение Управления НКГБ СССР по Курской области пришел необычный посетитель – 15-летний подросток Коля Гучков с немецким парашютом в руках. Изумленным оперативникам мальчик заявил, что минувшей ночью он и еще девять человек были сброшены с вражеского самолета для совершения диверсии на железной дороге… Приземлившись недалеко от сельского совета Тимского района Курской области, Коля Гучков переночевал в поле и утром пошел сдаваться в НКВД. В этот же день в Обоянское районное отделение УНКГБ был доставлен еще один парашютист - четырнадцатилетний Коля Рябов, который пришел в воинскую часть, что стояла недалеко от города Обоянь. А 6 сентября 1943 года в Управление НКГБ СССР по Курской области, в город Курск пришел третий диверсант Геннадий Соколов… Начальнику 2 управления НКГБ СССР комиссару госбезопасности 3 ранга товарищу Федотову. Город Москва: «6 сентября 1943 года в Управление НКГБ по Курской области с повинной явился Соколов Геннадий Семенович, 1929 года рождения. Уроженец местечка Красное, колхоз «Красный Октябрь» Красненского района Смоленской области. Проживал в совхозе «Миловидово» в 2-х километрах от города Смоленска. Задержанный Соколов показал, что он был выброшен в числе 2-ой группы парашютистов-диверсантов в ночь с 31 августа на 1-е сентября 1943 года. После выброски с самолета приземлился примерно в 30-ти километрах от города Воронеж. Точного места приземления Соколов не знает… После приземления переночевал в поле. Утром зарыл парашют, и невдалеке от него два куска тола в виде угля, а с одним куском тола направился в город, имея цель прийти с повинной в органы НКВД, но по пути следования передумал, боясь ответственности. По пути следования объяснял местным жителям, что он беженец. Дойдя до города Воронеж, третий кусок тола зарыл в разбитом доме около рынка. После чего решил поехать в Курск, имея цель встретиться с другими выброшенными парашютистами-диверсантами, но, не встретив никого, явился в УНКГБ СССР по Курской области с повинной. При обыске предъявил пароль, в величину зерна на бумаге светло-желтого цвета, размером 7 на 8 миллиметров с печатным текстом на немецком языке: «особое задание». Начальник Управления НКГБ по Курской области подполковник госбезопасности Аленуев». Итак, все подростки-диверсанты, которые пришли в районные отделения УНКГБ, отделы военной контрразведки «СМЕРШ» не скрывали поставленной им задачи: вывести из строя поезда, или заводы. Тол, замаскированный под уголь, они должны были подбросить в общую кучу, где набирали топливо для паровозов, а также заводов. После выполнения задания от детей требовалось перейти линию фронта и, предъявив пароль первому немецкому солдату или офицеру, попросить их доставить в штаб немецкой армии… Абверу и СД нужно было затратить несколько лет, а также огромные средства, чтобы из «истинного арийца» сделать диверсанта, которого сразу же не рассекретили бы на территории противника, и чтобы местные жители при встрече ничего не заподозрили. Легче всего их было набрать из военнопленных и детдомовцев, и после небольшого срока обучения отправить выполнять задание… История Николая Гучкова, с которой мы начали своё повествование, в некотором смысле типична. На допросе Коля рассказывал, что его семья бедствовала, и мать была вынуждена отправить парнишку в детдом в соседний городок Духовщину. А в конце августа 1941 года город был оккупирован немцами. Детдомовцев эвакуировать не успели… Воспитатели рекомендовали детям, если есть родители или знакомые, - идти к ним. У мальчика семья была в эвакуации, поэтому после долгих скитаний он вернулся в детдом. Здесь он встретил еще пятнадцать ребят. В помещении детдома расположились немецкие солдаты. Ребята каждый день ходили по городу и ближайшим деревням, где просили хлеба, а вечером возвращались на ночлег. Спустя пять дней немцы собрали оставшихся восемь подростков и отправили в другой детдом в местечко Волково. Здесь подростки работали по хозяйственной части: пилили дрова, убирали навоз, ездили в лес за дровами. За свою работу они получали ежедневно по 300 граммов хлеба, а иногда и горячий привар без жиров. Директор детского дома и воспитатели обращались с мальчишками грубо, зачастую доходило до рукоприкладства.
Немецкий солдат с детьми в оккупированной советской деревне Еще задолго до описываемых событий сотрудники абвера пришли к мысли об использовании подростков и детей на оккупированной территории для агентурной и диверсионной работы. Это было вызвано рядом объективных причин. Дети и подростки менее всего привлекали внимание советских органов контрразведки, патрули. А любой советский военнослужащий не только проникался состраданием к малолетнему человеку, но и отдавал последнее, чтобы подкормить исхудавшего, оголодавшего ребенка. Сложный нравственный вопрос: насколько оправданно участие детей в войне… Ведь у них итак было украдено детство. И дело даже не в том, что им приходилось работать наравне со взрослыми. Эти дети пережили смерть близких, голод, холод, страх. Страх одиночества, страх смерти. Им пришлось бросить школу и идти работать, чтобы как-то прокормиться. Так как все мужчины ушли на фронт, они вместе с женщинами работали в колхозах, на фабриках и заводах. Из-за нехватки рабочей силы, дети начинали трудиться с 12 лет, и даже раньше. Совсем недетские обязанности легли на их хрупкие плечи. Тяжелый физический труд, бесконечные страдания несомненно подорвали психику детей того времени. Маленьким, беззащитным им приходилось бороться не только за свою жизнь, но и за жизнь своих сестер и братьев. Дети постарше пытались поставить на ноги младших, вести домашнее хозяйство, пока их мать добывала хлеб. О детских подвигах на войне мы знаем довольно много. Эффективность применения «возрастного» фактора в военных действиях, а точнее - в разведывательно-диверсионной работе осознали еще в Древнем Риме. Дети и женщины, будучи невоенными категориями, не вызывали у сопредельной стороны особого подозрения. А потому могли относительно свободно перемещаться по территории противника, что, собственно, и было нужно. К тому же, как уже говорилось, дети малоприметны, по тылам их бродит много - осиротевших и неприкаянных, они вне подозрений. И, что немаловажно, психология подростка такова, что его тянет к путешествиям, приключениям, к подражанию военным, а это значит - иметь оружие, испытать опасность… И еще такие особенности как внимание, умение действовать нестандартно (ведь в отличие от взрослых, психика ребенка не засорена стереотипами) и, чего греха таить, заниженный порог опасности, меньше, чем у взрослых, развитое чувство самосохранения.
Русские «воспитанники СС» принимают присягу в Торгау (Германия). Фотография из берлинской газеты «Новое слово». 26 июля 1944 года … Как показывает опыт, завербовать взрослого человека - чаще всего сложнее, чем ребенка. Дети, как никто другой, оказываются в уязвимом положении перед лицом вербовки на военную службу и вовлечения в военные действия, поскольку они невинны и впечатлительны. С помощью запугивания детей часто принуждают к послушанию, и они вынуждены постоянно бояться за свою жизнь и благополучие. Они быстро осознают, что полное послушание является единственным средством для выживания. Пожалуй, первой информацией о том, что абвер начал использовать в разведцелях детей и подростков, было специальное сообщение управления НКВД по Смоленской области в особый отдел Западного фронта о детях-диверсантах от 4-го сентября 1941 года. В этом специальном сообщении говорилось о том, что немецкая разведка в целях получения информации о дислокации советских частей, подразделений, штабов в прифронтовой полосе засылает на советскую территорию подростков для проведения разведывательной работы. Соответственно перед нашей контрразведкой была поставлена задача - выявление этих завербованных подростков, выяснение к какому разведцентру принадлежал ребенок, где находится этот разведцентр, сфера его ответственности т.е. куда, в какие районы засылают детей-шпионов и с какими заданиями. Ориентировка Управления особых отделов НКВД СССР № 43079 от 30 августа 1941 года «О переброске через линию фронта агентуры немецкой разведки для проведения шпионской и диверсионной работы в тылу Красной Армии: «16 июля сего года Особым отделом НКВД 15-го стрелкового корпуса (Юго-Западный фронт) был задержан 14-летний Капчинский Тадеуш, который показал, что его послал на нашу сторону для шпионской работы офицер германской армии. Капчинскому было дано задание пробраться в расположение частей 15-го стрелкового корпуса и установить их численность и вооружение. 5 августа сего года в районе скопления наших войск во время выбрасывания ракет были задержаны 12-летний Дорощев Петр и 15-летний Авдеев Роман, которые на допросе показали, что ракеты им дали немцы, показали, как их пускать, предварительно угостили вином и сладостями, а затем указали место перехода на территорию расположения Красной Армии. Дорошев и Авдреев заявили, что немцы обещали им по возвращении дать деньги, угостить сладостями, вином и катать на машине, а если они не выполнят их поручения, то арестуют их родителей. 7 августа сего года в районе расположения наших войск возле Ярцево были задержаны два подростка 13-летнего возраста, уроженцы Ярцева, в момент выбрасывания ими 5 ракет. При опросе задержанных было установлено, что оба они умственно недоразвиты. Сообщается для ориентировки в работе». Заместитель начальника Управления особых отделов НКВД СССР, комиссар госбезопасности 3 ранга Мильштейн. Подавляющее число шпионов и диверсантов не представляло большой опасности для частей и соединений Красной армии для решающих сражений, для судеб войны в целом. Дети приходили с повинной, как только попадали на советскую территорию. И таких было достаточное количество. Из отчетов начальника Смоленского управления НКВД за июль 1943 года: «Шестнадцатилетний Алеша Розанов из Оленинского района Калининской области стал диверсантом по воле обстоятельств. Насильно угнанный в немецкий тыл, вчерашний школьник был зачислен в Серебрянскую разведшколу под Смоленском. В ней 150 юношей и девушек в возрасте от 13 до 16 лет готовились к проведению диверсий на железных дорогах. Обучение длилось полтора месяца и включало в себя теорию и практику подрывного дела, прыжки с парашютом, чтение карт. Ночью 10 июня 1943 года Цветков в составе диверсионной группы десантировался в районе деревни Шиздерево Бельского района. В течение десяти дней группа в условленном месте ожидала связного – старика в чёрном костюме и коричневом жилете. Этот человек, знавший их пароль – «клин», должен был снабдить агентов взрывчаткой и продуктами питания. Но так как встреча не состоялась, они решили разойтись в разных направлениях. В поисках работы Цветков объявился в посёлке Холм-Жирковский, выдавая себя за сироту. Там он и был задержан органами НКВД. На предварительном следствии несостоявшийся диверсант сообщил, что из Серебрянской школы в наш тыл будут заброшены ещё 15 девушек-разведчиц. Всех задержанных оперативники передавали в отделы контрразведки СМЕРШ, где и велось дальнейшее расследование»... Но еще задолго до этого немцы стали активно использовать детей и подростков в разведывательных целях. Достаточно сказать, что при «Абверштелле», расположенной на Украине, в частности в городе Житомире, который был взят немцами 9 июля 1941 года, уже находилось три агента-подростка, которые неоднократно забрасывались за линию фронта и выполняли разведзадание абвера. Следует сказать, что к 1942-му году эти дети-шпионы совершили более ста ходок за линию фронта! И, возвращаясь, сообщали сотрудникам абвера необходимые данные, которые интересовали немецкую разведку.
Русский мальчик среди немецких солдат Ориентировка ГУКР «Смерш» НКО СССР № 51179 о работе против немецкой агентуры из подростков. 20 сентября 1943 года. «По показаниям арестованных органами «Смерш» подростков-дивер¬сантов установлено, что 25 июня 1943 г. по приказу немецкого командова¬ния все лица мужского пола в возрасте 14-16 лет, проживавшие на терри¬тории Козинской волости Смоленской области, должны были явиться в волостное управление на регистрацию. Подростки, явившиеся на регистрацию, были направлены немцами в ла¬герь, расположенный в 4 километрах от Смоленска, в здании бывшей МТС, где подготавливались кадры для так называемой Русской освободительной армии (РОА). 14 июля с.г. из этого лагеря немецкой разведкой были отобраны 30 подро¬стков в возрасте от 14 до 16 лет и под видом экскурсантов отправлены в мес¬течко Вальдек близ г. Кассель (Германия). По прибытии в Вальдек у подростков были отобраны подписки, обя¬зывающие их вести борьбу против коммунистов, комиссаров и полит¬руков. В течение месяца они обучались на специальных курсах германской раз¬ведки, где проходили топографию, строевую подготовку и парашютное дело. 25 августа с.г. после окончания обучения на курсах все подростки были доставлены в г. Орша БССР, где им объявили, что они будут переброшены на сторону Красной Армии для выполнения диверсионных заданий. Подростки были проинструктированы о том, что после приземления на советской стороне они должны выйти в районы железнодорожных стан¬ций, разыскать склады, снабжающие паровозы топливом, и подбросить в штабеля с углем куски взрывчатки. Для выполнения указанного задания каждому подростку немцы выда¬ли по 2-3 куска взрывчатки весом по 500 г, по форме и цвету похожие на куски каменного угля. Изъятая у арестованных взрывчатка была подергнута экспертизе, которая установила: кусок взрывчатки представляет собой неправильной формы мас¬су черного цвета, напоминающую каменный уголь, довольно прочную и со¬стоящую из сцементированного угольного порошка. Эта оболочка нанесена на сетку из шпагата и медной проволоки. Внутри оболочки находится тестооб¬разная масса, в которой помещено спрессованное вещество белого цвета, на-поминающее форму цилиндра, обернутое в красно-желтую пергаментную бу¬магу. К одному из концов этого вещества прикреплен капсюль-детонатор. В капсюле-детонаторе зажат отрезок бикфордова шнура с концом, выходящим в черную массу. Тестообразное вещество представляет собой желатиниро¬ванное взрывчатое вещество, состоящее из 64% гексогена, 28% тротилового масла и 8% пироксилина. Таким образом, экспертизой установлено, что это взрывчатое вещество относится к классу мощных ВВ, известных под названием «гексанит», являющихся диверсионным оружием, действующим в различного рода топках. После выполнения задания подростки обязаны были возвратиться к немцам, собрав в пути следования к линии фронта сведения о перевозках войск и грузов. Диверсанты были одеты в различную поношенную одежду гражданс¬кого и военного образца, каждому из них было выдано по 400-600 руб¬лей, советские газеты и пропуска для обратного прохода через линию фрон¬та к немцам. Пропуска эти были отпечатаны на узкой полоске тонкой бумаги, завернутой в резину и зашитой в складки одежды. На пропуске на немецком языке был написан следующий текст: «Осо¬бое задание, немедленно доставить в 1ц». Подростки-диверсанты были проинструктированы немцами, что в слу¬чае их задержания на нашей стороне, они как не имеющие никаких доку¬ментов, должны объяснить, что являются эвакуированными или беспри¬зорными. 29 и 31 августа с.г. диверсанты в количестве 29 человек 3 группами с аэродрома в г. Орша вылетели на нашу сторону на самолетах и были сброшены на парашютах в районах гт. Ржев, Гжатск и Сычевка, а также в районах Тульской, южной части Московской, Воронежской и Курс¬кой областей. Ориентируя об изложенном и учитывая, что германская разведка в дальнейшем может использовать подростков для выполнения в нашем тылу аналогичных заданий по диверсии, предлагаю: 1. При появлении в районах железных дорог и населенных пунктов подростков, вызывающих подозрение, тщательно обыскивать их в целях обнаружения взрывчатки, пропусков, выданных немецкой разведкой, пу¬тем допроса выяснять причины и цели появления их в данном пункте для выявления среди них немецких диверсантов. 2. Проинструктировать сотрудников оперативно-розыскных групп и агентуру, используемую по розыску вражеских разведчиков, а также ориен¬тировать командование частей Красной Армии, контрольно-пропускных пунктов и постов службы ВНОС о возможных забросках немецкой развед¬кой на нашу сторону подростков с диверсионными заданиями для усиле¬ния их розыска. 3. При задержании подростков-диверсантов и получении от них заявле¬нии о том, что полученные от немцев взрывчатые вещества ими спрятаны или выброшены, немедленно принимать меры к розыску последних, при¬влекая для этой цели в необходимых случаях самих диверсантов. 4. О всех случаях задержания подростков-диверсантов немедленно со¬общать в Главное управление «Смерш»». Начальник Главного управления контрразведки «Смерш» Абакумов Из протокола дополнительного допроса задержанного Николая Гучкова (1943 год, 3 сентября, город Курск): «Примерно в июле 1943 года к нам в детдом прибыли из бывшего МТС, расположенного в полукилометре от нас, немецкий унтер-офицер и старший лейтенант красной Армии, находившийся в плену у немцев. Собрали нас всех детдомовцев и начали отбирать, которые повзрослее и старших возрастов. Набрали человек 12-13. После отбора объявили, что мы будем работать на МТС. Прибыв туда, занялись работой: пололи картофель и другие огородные культуры. В данной МТС располагались немцы, а так же военнопленные, которые работали так же, как и мы. Не помню число и месяц, когда нас собрали 30 подростков, и унтер-офицер объявил, что все мы поедем в Германию на экскурсию, будем смотреть, как живут германские крестьяне, обследовать горы. Нас, 30 подростков, в городе Кассель поместили в дом, где обучается специально гитлеровская молодежь. Там мы прожили дня четыре, после чего нас отвезли километров на сорок за город, в отдельный двухэтажный дом на берегу озера. Мы, вместе с военнопленными, двумя братьями Бойко и Табалиным, разместились на первом этаже. На втором жили немецкий солдат, унтер-офицер и военнопленный Фролов». Как оказалось, на этом «экскурсия» для 30 подростков из Смоленского детского дома и закончилась. После двух дней пребывания на новом месте унтер-офицер объявил распорядок дня, но не сообщил, с какой целью привезли парней. Распорядок выглядел следующим образом. Подъем в семь утра, полчаса отводилось на туалет и зарядку. С 7 часов 30 минут и до 8 часов - завтрак. Потом четыре часа занятий. С 13 до 14 часов 15 минут - обед. Вечерние занятия продолжались до половины десятого вечера, с ужином в 18 часов, а в выходной ужин переносился на час позже. В 21.30 - отбой. Сложилась целостная система обучения подростков-диверсантов и подростков-шпионов. Разведывательные школы и курсы существовали и в Белоруссии - в Орше и Бобруйске. Они существовали на территории Украины в Донецкой области, в городе Славянске и в поселке Райгородок. В Харьковской обдасти, в поселке Протопопово. На территории России разведшколы и разведкурсы существовали в Смоленске, в Мценске, Белгороде.
Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер разговаривает с мальчиком из местных жителей во время инспекционной поездки по Белоруссии. В 42-м году после победы советских войск под Москвой руководство «Абвера» приняло решение о передислокации части разведшкол на территорию Германии. Именно так появилась разведшкола для обучения советских детей и подростков в Гемфурте и в Альдеке, недалеко от Касселя. Более известной была школа в Гемфурте. Развешколы и разведкурсы готовили из детей и подростков настоящих профессиоальных разведчиков и диверсантов. Давали азы оперативной работы, обучали детей обращению со взрывчатыми веществами, маскировке, владению военными топографическими картами. Дети умели определять местонахождение штабов Красной армии, понимали, как можно повредить средства проводной связи… Фактически дети обучались всему, чему обучались и взрослые шпионы и диверсанты. Из протокола дополнительного допроса задержанного Николая Гучкова (1943 год, 3 сентября, город Курск): «Прозанимавшись в этой школе некоторое время, немецкий унтер-офицер нам всем объявил, что мы готовимся для переброски в тыл к русским для выполнения задания в пользу немцев, и при этом заявил, что задача будет легкая и бояться нечего. В школе нам преподавали топографию, где изучали по карте Смоленской области расположение лесов, болот, озер, рек, выруб, поля, деревни, города, фронт и другие обозначения на карте топографическими знаками. Так же изучали компас и хождение по азимуту практически на местности. Была и строевая подготовка. В тактическую подготовку входило изучение обороны, действия группы на группу в наступательных действиях, разведка местности, полей, лесов. Одни прятались, другие их искали. Подрывное дело мы практически не изучали. Нам только сообщили, что имеется тол в форме угля, в середину которого заделан капсюль- запал. В обращении он не опасен, взрывается в огне. Но тол нам не показывали». Также подростков один раз вывезли за город Кассель, где все сделали по одному прыжку с парашютом из транспортного самолета. Во время этого десантирования один из подростков получил травму головы и был госпитализирован немцами. Больше он в специальную школу не вернулся…
Русские дети-диверсанты Миша Кругликов и Петя Маренков. 1943 год Чаще всего в задачу подростка-шпиона входило определение дислокации советских частей и соединений на определенном участке фронта, выяснение фамилий командного состава, места расположения и количество огневых позиций. В случае задержания ребенка, сотрудники абвера обязывали его рассказывать определенную легенду… Как правило, это была незамысловатая история о том, как немцы расстреляли отца-коммуниста и вместе с ним мать. Подросток, чтобы отомстить оккупантам, перешел линию фронта и пожелал быть воспитанником одной из воинских частей. Такая легенда создавалась для так называемых «шпионов на вырост». т.е. тех, кого «Абвер» планировал для долгой и активной работы против Советского Союза. Эти дети проходили более длительную и тщательную подготовку. … Обучение под городом Кассель, куда привезли Колю Гучкова и его сверстников, продолжалось 25 дней. Ежедневно подростки получали 300 граммов хлеба, как и остальное население Германии. На завтрак им давали несладкий кофе и 10-15 граммов масла без хлеба, в обед - суп без второго блюда. Ужин повторял завтрак. Правда, иногда в рацион попадало еще и повидло. Практически каждый день будущих «диверсантов» избивал немецкий солдат Герман, а также советские военнопленные: братья Бойко, Иван Табалин и старлей Фролов… Если в гемфуртскую школу воспитанники поступали, как уже говорилось, из детских домов, то в Альдек ребята попадали уже совершенно иным путем. Чаще всего это были те подростки, которых немецкое командование мобилизовало в т.н. Русскую освободительную армию (РОА или, как ее еще называют, Власовскую). Их сгоняли на призывной пункт, там им предписывалось прохождение военной подготовки в лагере, который находился в немецком городе Альдек. В Альдеке вместо лагеря ребята оказывались в развешколе, где им объясняли, что отныне они не будут служить в РОА… Теперь их задача - обучаться разведывательной и диверсионной работе на территории Советского Союза… На шпионскую и диверсионную стезю дети попадали еще одним путем - из концентрационных лагерей, где многие дети находились либо с матерями, либо в отдельных блоках. Достаточно вспомнить фильм «Щит и меч», ту возрастную категорию детей, с которыми работали нацисты. Правда, в фильме показаны гестаповцы. Они тоже работали по линии привлечения детей к разведывательным целям, но абвер подходил к этим задачам более системно и изощренно, причем на начальном этапе пребывания в концлагере, когда эти запуганные, истощенные существа еще не успели адаптироваться к существованию за колючей проволокой под непрерывный лай овчарок… Пережив ужасы концентрационного лагеря, дети соглашались на подобное «сотрудничество»… Особый цинизм заключался еще и в том, что бывший малолетний узник концентрационного лагеря уже имел очень убедительную легенду: дескать, бежал из лагеря и вот подтверждение - татуированный номер на худенькой руке!.. Конечно же - такой ребенок способен вызвать огромное сочувствие у любого советского контрразведчика!
… Обучение для Коли Гучкова закончилось 24 августа 1943 года. На третий день ночью подростки прибыли на аэродром, где старший лейтенант РККА показал им тол, замаскированный под уголь. Вечером следующего дня, была сформирована первая группа из десяти мальчишек, которую прямо в казарме снарядили, пароли и парашюты выдавали у самолета перед самым началом погрузки. Первую группу сбрасывали в районе городов Калинин, Ржев и Сычевка. Остальных диверсантов разделили еще на две группы по десять человек. 31 августа 1943 года каждому диверсанту выдали сумку с толом и продуктами питания, как и в первый раз надели на них парашюты около самолета. Эти группы сбрасывались в Курской и Воронежской областях. Интервал между выброской каждого из парашютистов составлял 20-30 минут. По замыслу немецкого командования они должны были приземляться в 15-20 километрах от железнодорожных станций. Дальше оставалось только дойти до контрольного пункта и подкинуть в уголь взрывчатку. Однако задумкам Вермахта и немецкой разведки не суждено было сбыться. К 12 сентября 1943 года в тылах красной Армии были задержаны 27 подростков-диверсантов, обучавшихся в разведшколе «Авбвера» в Касселе. Все они добровольно сдались в органы контрразведки… Не может не волновать вопрос: как складывались дальнейшие судьбы маленьких шпионов и диверсантов? Реакция наших спецслужб на их действия была беспрецедентно мягкой. Для тех, кто не взрывал и не убивал, особое совещание при НКВД СССР постановило: «Зачесть в наказание срок предварительного заключения и из-под стражи освободить». Часть подростков была отправлена в детские ИТЛ до совершеннолетия. И лишь единицы, те, кто действительно взрывал и убивал, получили сроки от 10 до 25 лет. И еще один немаловажный вопрос: как же обстояло дело у нас? Ведь всем известны пионеры-герои времен Великой Отечественной войны, множество книг и фильмов, посвященных подвигам детей… Согласно архивным документам, можно утверждать с категоричностью императива: никаких подростковых диверсионных школ советская сторона не создавала. И наши дети находили место на войне только по собственной инициативе и в виде исключения… Не секрет, что многие, не достигшие совершеннолетия, подростки рвались на фронт, осаждали военкоматы с заявлениями, подделывали даты рождения… В 43-44 годах уже когда война повернула на Запад, сотрудники советских спецслужб изучали подобные заявления. К тому моменту многие ребята, которые их писали, эвакуировались вместе с родителями из европейской части вглубь территории Советского Союза. В силу того, что они хорошо знали местность, на которой предстояло разворачиваться боевым действиям, их могли из эвакуации, скажем, из Алтая, отозвать в Москву. На базе ОМСБОНа Лосиноостровской, и в том месте, где сейчас находится в Мытищах спортивное стрельбище «Динамо», подготовить в течение 2-3 месяцев, и уже вместе с группой взрослых товарищей направить за линию фронта в хорошо знакомую местность. Там, за линией фронта советские Гавроши совершили бесчисленное количество подвигов. За боевые заслуги тысячи детей, пионеров и комсомольцев были награждены орденами и медалями. Однако напомним, все это происходило исключительно добровольно. (После развала СССР, эту историю "отзеркалили" и сняли "Сволочей", косвенно оправдав нацистскую практику по использованию детей с оккупированных территорий против СССР. Такие вот "творцы" с их собственным "авторским видением", от ред.) Если боевое крещение в родном районе было удачным, то было немало случаев, когда вторая-третья заброска была уже в Чехословакию, в Польшу, даже в Германию. Считалось, что вся совокупность боевых качеств подростка плюс личный боевой опыт делали его, что называется, универсальным солдатом по меркам той, конечно страшной, конечно кровавой, но безусловно великой эпохи и Великой войны. В 1943-м году, когда до победы оставалось еще два кровопролитных года, в стране была создана сеть суворовских и нахимовских училищ, в которые отбирались в первую очередь дети павших на фронте. Исследователям это известно, но широкая публика вряд ли знает, что в системе Суворовских училищ тогда же были созданы Суворовские училища НКВД. Причем, как и в обычных Суворовских училищах, приоритет при поступлении там отдавался детям, потерявшим родителей на фронтах, а также подросткам, которые уже сами имели боевой опыт. Суворовские училища НКВД начали подготовку для поступления в военные, главным образом, в пограничные училища. Курсанты этих училищ проходили стажировку в воинских частях, и порой оказывались в районах боевых действий. Один из примеров. Двое выпускников из Ташкентского Суворовского училища в 45-м году оказались на погранзаставе на Дальневосточной границе, где как раз начались боевые действия… Причем отцы-командиры отпустили их туда, не зная, что война с Японией начнется так быстро. Перед нашими пограничными частями стояла боевая задача – захват, прорыв приграничных японских укреплений. И эти ребята настолько отличились, что командир погранотряда, не имея права наградить их боевыми наградами, поскольку они были прикомандированы, на свой страх и риск подобрал уникальные самурайские японские мечи и наградил ими ребят… О детской разведшколе в Гемфурте управление советской контрразведки СМЕРШ узнало от тех ребят, кто не стал выполнять задание немецкого командования и сдался органам НКВД. В феврале 44-го школа была переведена из Гемфурта в замок Бишофсфельден в 6 км от города Конин, где продолжала вести подготовку агентуры. В этом же году удалось перевербовать одного из преподавателей школы – Алексея Скоробогатова. Скоробогатов выполнил задание СМЕРШ и вывел за линию фронта, к нашим, всех учеников школы и их руководителя Юрия Евтуховича. В начале 1945 года остатки школы переместились в Луккенвальд и объединились с зондерлагерем Абвер-2. Операцию по ликвидации гемфуртской школы курировал Абакумов. О результатах он докладывал лично Сталину. Так закончила свое существование разведшкола для обучения советских детей и подростков в Гемфурте… Журнал «Политика». 2013. №98 Авторы исследования: С. Ю. Униговская, тележурналист, сценарист документального телесериала «Лубянка: секретные материалы» («Тайная война»), лауреат Премии ФСБ России в области кинематографии. Д. Н. Филипповых, капитан первого ранга, академик Академии военных наук, заместитель председателя отделения военной истории Академии военных наук, доктор исторических наук, профессор. ПС. Добавлю по судьбе многих подростков, о которых шла речь выше. По личному распоряжению Сталина, если эти малолетние диверсанты не запачкали руки в крови и тем более, если перешли на нашу сторону добровольно, к ним карательных мер не применялось. Отправляли их в интернаты для сирот, для дальнейшего обучения и социализации в стране. Так же многих направили в Суворовские училища.
Работа немецкой разведки в годы Великой Отечественной войны сегодня окружена множеством мифов. Один за одним на экраны телевидения выходят сериалы, рассказывающими о том, как немцы якобы чуть не взорвали Кремль, которого спасло только чудо, как вражеским шпионам удалось внедриться чуть ли не не самые верхи нашего военного и политического руководства... Апофеозом же может служить фильм «Шпион», судя по которому, немецкий супер-агент чуть ли не шантажирует Сталина... с пистолетом в руке?! И струсивший Сталин поддаётся шантажу...
В общем, легендарному агенту 007 — стараниями наших отечественных кино-фантазёров — точно не тягаться с вездесущим и всемогущим германским абвером!
На самом деле всё было куда прозаичнее. Немецкая разведка несомненно была очень профессиональной структурой, однако в итоге она проиграла советской контрразведке. Главным образом потому, что слишком высокомерно относилась к своему противнику и точно недооценила ни его потенциал, ни его возможности.
Для примера приведу отрывок из моей книги «По следу Вервольфа» , рассказывающей о работе советских спецслужб в военное время. Книга написана на архивных материалах Нижегородской (Горьковской) области...
Если завтра война
Тайная война между нашими и германскими спецслужбами в 20-ом столетии, можно сказать, не прекращалась ни на мгновенье. Даже в относительно период мирного сосуществования 20-ых — начала 30-ых годов разведки обоих государств внимательно наблюдали друг за другом. И также не менее тщательно собирали политическую, техническую, экономическую и иную информацию о противоположной стороне.
За такими объектами, как город Горький шпионское наблюдение главным образом вели германские фирмы и концерны, которые в период НЭПа активно работали по различным экономическим договорам с советской стороной. Судя по сводкам ОГПУ-НКВД начала 30-ых годов, почти каждого немецкого инженера и специалиста, прибывавшего в нашу страну, можно было в той или иной мере подозревать в разведывательной деятельности. И такого рода подозрения были отнюдь не беспочвены! Россия имела уже печальный опыт разведывательной деятельности германских фирм — во время Первой мировой войны, когда Берлин через своих промышленников и банкиров получал из Российской империи массу ценной информации. Эта «традиция» продолжилась и в советские годы.
Уже во время Великой Отечественной войны в Горьком был арестован инженер Рихард Фокс. Как оказалось, в 1931 году он был завербован разведкой Германии, а на следующий год Фокс выехал в Советский Союз как иностранный специалист. Буквально сразу он начал снабжать своих шпионских начальников информацией о предприятиях, в которых ему пришлось работать. Когда к власти в Германии пришёл Гитлер, Фокс попросил политического убежища и получил советское гражданство. Но «политическое убежище» было только прикрытием для продолжения разведывательной деятельности.
Надо сказать, что Фокс не только шпионил, но и вербовал наших инженеров. Так, в 1935 году ему удалось завербовать инженера-конструктора Наркомата тяжёлой промышленности СССР Самойловича, который вскоре выехал на работу на Челябинский тракторный завод. И скоро оттуда в германское посольство потекла важная информация оборонного значения.
Сам Фокс перед войной устроился работать инженером-механиком Горьковского треста «Мельстрой». Там его осенью 1941 года и арестовали горьковские чекисты, собравшие к тому времени исчерпывающие данные об истинном облике немецкого «антифашиста»...
Как известно, Гитлер питал патологическую ненависть к Советской власти. Поэтому после захвата им власти отношения между СССР и Германией коренным образом изменились. Экономическое сотрудничество фактически было прервано, свернули свою работу и немецкие фирмы. С этого момента немцы потеряли возможность вести разведывательную деятельность с легальных позиций, особенно в промышленных центрах Советского Союза. А это значит, что Германия больше не имела возможности правильно оценить оборонно-промышленный потенциал нашей страны.
Впрочем, Гитлеру этого и не требовалось. Он с глубоким презрением относился к России и к населявшим её народам. Он именовал нашу страну не иначе как колоссом, стоящим на глиняных ногах. По его мнению, Советский Союз рухнет при первых же ударах германских войск, и потому не стоит уделять пристального внимания потенциалу нашей страны. «Россия находится лишь в стадии формирования своей военно-промышленной базы», — самоуверенно заявлял Гитлер в 1940 году.
Отсюда и новые задачи, которые были поставлены германской разведке — вести шпионаж главным образом в тактической зоне будущего наступления немецких войск. Это не более 300-500 километров вглубь от советской западной границы. Остальное, по мнению Гитлера, само упадёт в его руки, как «спелое яблоко», сорванное быстрыми победами немецкого оружия.
В этих планах город Горький рассматривался лишь как один из пунктов продвижения немецкой армии на восток. По плану «Барбаросса» наш город был конечным этапом победного марша группы армий «Центр», после чего должна была последовать немедленная капитуляция Советского Союза.
Поэтому основное внимание немцы стали уделять разведывательно-диверсионной подготовке своих агентов, призванных после начала войны парализовать тылы Красной Армии. В одном из секретных документов, подготовленных Управлением НКГБ весной 1941 года говорилось:
«Германская разведка со второй половины 1940 года резко активизировала свою работу на территории СССР. Вся работа немцев приняла характер подготовки к военным действиям и проводилась в направлении создания диверсионных групп и банд для действия в тылу Красной Армии; установления ориентиров для бомбардировки объектов оборонного и государственного значения; подготовки кадров сигнальщиков, облегчающих немецкой авиации бомбардировку в ночное время намеченных им целей; подготовка террористических актов против высшего комсостава РККА; создания в советском тылу сети радиостанций для связи на военное время... Германской агентурой ведётся широкая вербовочная работа в западных областях УССР, БССР и Прибалтики».
Как видно, задач под глубокой тыловой разведки нашей страны враг перед собой либо не ставил, либо отводил им второстепенное значение...
Однако объяснить это можно не только самодовольством Гитлера, свято верившего в победную мощь германского оружия. При Сталине в Советском Союзе в силу разных причин существовал сильнейший контрразведывательный режим. Особенно на промышленных и военных объектах. Поэтому проникнуть туда вражескому разведчику было чрезвычайно трудно, а то и просто невозможно. «Жалобы» на такой контрразведывательный режим можно встретить в послевоенных мемуарах выживших начальников немецкой разведки.
В 1938 году решением советского руководства были закрыты германские консульства во всех крупных городах страны (кроме Москвы) - Ленинграде, Харькове, Киеве, Одессе, Тбилиси, Новосибирске и Владивостоке. Причина закрытия — эти консульства являлись центрами германского шпионажа. Именно через них немецкая агентура в российской провинции держала связь с Германией. С закрытием консульств связь с агентами по большому счёту была утеряна. А шпион без связи не представлял советской стороне практически никакой угрозы. Это сразу же сказалось на эффективности глубинной разведки Германии...
Когда главному германскому резиденту в Советском Союзе, военному атташе немецкого посольства Эриху Кёстрингу из Берлина прислали многочисленные вопросы, которые должны были высветить общее военно-экономическое положение нашей страны, то Кёстринг не смог ответит ничего вразумительного. В своём письме на имя своего начальства он так объяснил это:
«Опыт нескольких месяцев работы здесь показал, что не может быть и речи о возможности получения военной разведывательной информации, хотя бы отдалённо связанной с военной промышленностью, даже по самым безобидным вопросам. Посещения воинских частей прекращены. Создаётся впечатление, что русские снабжают всех иностранных атташе набором ложных сведений».
Кёстринг был вынужден черпать нужную информацию из весьма скудных и весьма ненадёжных источников — использовать материалы открытой советской печати и обмениваться мнениями с военными атташе других стран.
Не помогли немцам и попытки заброски нелегальной агентуры через советскую границу. Если верить свидетельствам очевидцев, то и здесь враг терпел неудачу. В канун войны немецкая разведка при всём её старании так и не удалось проникнуть вглубь СССР, ибо её агенты в подавляющем большинстве случаев перехватывались ещё на границе. В 1945 году на допросе начальник штаба верховного главнокомандующего Германии генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель признался:
«До войны и в её ходе данные, поступавшие от нашей агентуры, касались только тактической зоны. Мы ни разу не получали сведений, оказавших бы серьёзное воздействие на развитие военных операций. Например, на так и не удалось составить картину, насколько повлияла потеря Донбасса на общий баланс военного хозяйства СССР».
Чертёжники и диверсанты
Навёрстывать упущенное немцам пришлось уже после начала войны. В сентябре 1941 года адмирал Канарис совершил поездку на Восточный фронт, после чего сделал для себя вывод о том, что молнеиносная война, на которую рассчитывал Гитлер, провалилась. И провалилась главным образом по причине недооценки мощи Красной Армии, патриотизма советского народа и уровня развития русской оборонной промышленности.
Возвратившись в Берлин, Канарис издал приказ, обязывающий все подразделения абвера принять активные меры к стремительному наращиванию разведывательной активности глубоко за пределами фронтовой полосы. Повышенный интерес для немцев теперь представляли районы Кавказа, Поволжья и Урала, все размещённые здесь военные и хозяйственные объекты.
Горький снова стал интересовать немцев как важный промышленный объект России...
Историческая справка. Ведущая шпионская роль в нацисткой Германии отводилась военной разведке — абверу, которым руководил адмирал Вильгельм Канарис. Благодаря его личным усилиям небольшой отдел военного министерства Германии абвер (в переводе — отпор, защита) превратился к началу Второй мировой войны в мощное разведывательное ведомство — как верно отметил один историк, «защита» обернулась в весьма агрессивный инструмент нападения. Центральное управление военной разведки, именуемое «Абвер-заграница» подразделялось на абвер-1, абвер-2 и абвер-3. Абвер-1 ведал организацией сбора разведывательной информации, абвер-2 осуществлял диверсионные и террористические акты, абвер-3 занимался контрразведывательной деятельностью и борьбой с антифашистским подпольем и партизанским движением на оккупированной территории.
Для непосредственного руководства полевыми органами абвера, приданным армиям вторжения, в июне 1941 года Канарис создал оперативный штаб «Валли», размещавшийся в Варшаве, в местечке Сулеювек. Структура этого штаба в целом повторяла организационное строение всей службы. «Валли» подчинялись действовавшие на советско-германском фронте многочисленные абверкоманды и абвергруппы. Почти каждая из этих групп имела свои школы по подготовке разведчиков и диверсантов. При штабе «Валли» действовала своя центральная разведшкола, считавшаяся образцовой.
Кстати, именно выпускники этой школы главным образом и были нацелены на Горький и другие тыловые районы нашей страны, важные в промышленном и стратегическом отношении.
Также по инициативе Канариса в германской армии были созданы специальные полицейские силы — тайная полевая полиция ГФП, которую сами немцы именовали не иначе как «фронтовым гестапо». ГФП формально подчинялась армейскому командованию, а на деле получала руководящие установки от абвера. В тесном взаимодействии с ведомством Канариса также работали разведывательные отделы 1«Ц» штабов армий, аналоги нашей фронтовой разведки, которые вели шпионскую работу в прифронтовой зоне...
Второй крупной разведывательной организацией Третьего Рейха являлось Главное Управление Имперской Безопасности (РСХА) министерства внутренних дел Германии. Ведомство действовало под руководством одного из ближайших сподвижников Гитлера, рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. В составе этого ведомства находилась тайная политическая полиция — широко известное гестапо, а также Служба Безопасности (СД), которая непосредственно работала против Советского Союза и других внешних противников Рейха. При СД были сформированы специальные карательные подразделения, так называемые айнзатцкоманды и айнзатцгруппы, которые проводили массовый террор против евреев, коммунистов, партизан, подпольщиков и прочих «нежелательных элементов».
А шпионская деятельность СД осуществлялась в рамках операции «Цеппелин», начатой с весны 1942 года. Главной задачей «Цеппелина» являлись диверсии в тылу советских войск и подрывная идеологическая работа, направленная на создание массового недовольства Советской властью среди населения нашей страны.
Горьковским чекистам пришлось столкнуться с представителями практических всех этих нацистских спецслужб. И не только во время самой войны, но и спустя годы после её окончания.
Кто же являлся основным источником информации для немцев? Конечно же не киношные «джеймсы бонды», а прежде всего наши пленные, кто до войны занимал в системе советского политического и промышленного производства не самые последние должности. Особое внимание немцы уделяли инженерам и прочим техническим специалистам.
После опросов и допросов добытые материалы направлялись в отделение экономической разведки штаба «Валли-1/1Ви» («Ви» от немецкого слова «виртшафт» — экономика). Отделение обобщало эту информацию и составляло обзоры, схемы, планы и карты советских промышленных предприятий. После чего эти документы шли прямиком в гитлеровскую ставку и в управление германской военной авиации Люфтваффе для нанесения бомбовых ударов.
Впрочем, немцы не только выявляли и допрашивали пленных инженеров, но и стремились привлечь их к сотрудничеству в качестве чертёжников, технических аналитиков и даже как конструкторов по разработке новых систем вооружения. Такими вещами, к примеру, занималась абверовская «Зондеркоманда-665» или «Рабочая команда-600» — известно, русские специалисты из этой команды даже привлекались для разработок отдельных деталей знаменитого немецкого ракетного оружия ФАУ-2.
Руководил командой зондерфюрер Вильгельм Мецнер, выходец из России - до 1931 года жил и работал в Ленинграде. После войны он был захвачен органами советской контрразведки, где откровенно поведал об истории своего подразделения:
«В июне 1942 года при шталаге «3Д» и шталаге «3С» (шталаг - лагерь для военнопленных) были организованы зондерлагеря, куда были собраны русские военнопленные офицерского состава, имеющие специальное техническое образование. С тех пор работу по разработке вооружения для немецкой армии и использования существующего вооружения у советских войск стало осуществляться через русских военнопленных, собранных в этих зондерлагерях...
В организации зонедерлагеря я принимал непосредственное участие, то есть подбор лиц в этих лагерь производил я и директор нашего военно-технического бюро Штакенбург... По указанию вышестоящих инстанций я и Штакенбург выехали из Берлина в лагерь, где содержались русские военнопленные и из числа офицерского состава, содержащегося там отдельно, начали подбирать подходящих себе людей...
Отобранных 80-89 человек мы отвезли в Берлин в лагерь Целендорф, где из этих людей организовали особую команду, которая вошла в шталаг «3Д», получив номер 600. В Целендорфе команда-600 пробыла до января 1943 года, затем была переведена в район Берлина - Ванзее, переменив при этом номер на 665».
По словам Мецнера, сотрудники изучали и изготовляли чертежи с захваченных типов советских вооружений - стрелкового оружия, артиллерийских систем, систем наведения, танковой и другой бронетехники. Особенно, подчёркивал Мецнер, немцев интересовали технические характеристики и узлы танка Т-34.
И давшие своё согласие на сотрудничество наши инженеры, по показаниям всё того же Мецнера, в этом деле весьма активно помогали врагу!
Интересно, что наиболее ценные советские инженерные кадры в Зондеркоманду-665 попадали не сразу из лагерей, а предварительно проходили сито допросов в другой Зондеркоманде, за номером 806. То был особое подразделение, которым командовал опытный немецкий контрразведчик майор Гемпель, знаток советской военной промышленности. Его сотрудники тщательно, со знаем дела опрашивали пленных инженеров, выуживая у них всю известную им информацию. После чего пленным предлагали закрепить сказанное на технических чертежах и планах.
Таким образом, после этого у опрашиваемого человека обратной дороги уже не было - выполненный им чертёж или составленная техническая документация, по сути, являлись своеобразной распиской на согласие сотрудничества со спецслужбами Третьего Рейха...
В Зондеркоманде-665 «трудились» и горьковские специалисты. Один из них, некто Александр Косун, инженер-конструктор 36-ти лет. Достоверно неизвестно, на каком именно предприятии он работал до войны. Согласно показаниям захваченных сотрудников Зондеркоманды, Косун в 1937 году был репрессирован, и с тех пор затаил обиду на Советскую власть. К немцам перешёл добровольно. В Зондеркоманде горьковчанин Косун руководил группой по изучению советского пулемётного вооружения. Потом вступил в «Русскую Освободительную армию» генерала Власова. О его послевоенной судьбе также ничего неизвестно - возможно, под чужой фамилией он укрылся в американской оккупационной зоне Германии.
Гораздо мене повезло другому сотруднику Зондеркоманды, бывшему лейтенанту Красной Армии Фёдору Григорьевичу Замятину, уроженцу Варнавинского района Горьковской области. После разгрома Германии Замятин вернулся домой и даже поступил учиться в Горьковское художественное училище. Но в 1949 году был арестован, как раз по делу Зондеркоманды-665.
Из материалов предварительного следствия:
«Замятин, участвуя в боях с немецко-фашистскими захватчиками в октябре месяце 1941 года на территории Брянской области был пленён противником. При допросе после пленения немецким офицером Замятин выдал военную тайну, рассказав немцам известные ему данные о своей воинской части и расположении минных полей, совершив тем самым измену Родине.
Находясь в лагере военнопленных, Замятин весной 1942 года добровольно поступил на службу к немцам, в так называемую Зондеркоманду-665, являвшуюся филиалом военно-технического бюро вооружённых сил Германии, руководимым германской экономической разведкой, занимавшейся сбором сведений о промышленности СССР, разработкой новых типов вооружения германской армии и выполнением чертёжных работ.
В указанной команде Замятин состоял в качестве штатного сотрудника в должности чертёжника-копировальщика, которым работал с 1942 по 1945 г. Находясь в этой команде, Замятин был обмундирован в немецкую форму и получал вознаграждение как военнослужащий немецкой армии...».
Видимо, ущерб обороноспособности Советского Союза Зондеркомандой-665 был нанесён такой, что её чертёжник Замятин получил, как говорится, на полную катушку - 25 лет лагерей (правда в 1954-ом срок снизили до 10-ти лет)...
Надо сказать, сразу после войны в Горьком было проведено несколько закрытых судебных процессов над теми, кто, находясь в плену, дал согласие на сотрудничество с экономической разведкой Германии. Вот только некоторые из этих эпизодов.
Из обвинительного заключения Шлемова Василия Дмитриевича, бывшего диспетчера пристани Горький, Московско-Окского речного пароходства (арестован в 1946 году):
«Шлемов, находясь в составе 194-го полка морской пехоты, в октябре месяце 1942 года, во время боёв с немецко-фашистскими захватчиками под городом Моздок попал в плен к немцам, откуда в числе других пленных бойцов был переведён в лагерь в город Георгиевск.
В Георгиевском лагере военнопленных Шлемов был как специалист по эксплуатации водного транспорта выявлен и допрошен обер-лейтенантом Браун (доктор экономических наук), возглавлявшим одну из групп экономической разведки германской армии, именуемой абверкоманда-101, а в последствии «Зондеркоманда Штелле». На этом допросе Шлемов был предварительно обработан Брауном и выдал последнему секретные сведения о грузоперевозках по Московско-Окскому пароходству и количественном составе флота на пассажирских линиях Москва-Уфа и Москва-Горький, являвшихся в период Отечественной войны особо важными стратегическими путями.
В ноябре 1942 года Шлемов из Георгиевского лагеря был переведён в лагерь военнопленных в г.Ставрополь, где с ним по указанию того же доктора Брауна связался сотрудник вышеуказанной немецкой разведки Куроедов - в прошлом работавший инженером-механиком Средне-Волжского речного пароходства. При встрече с Куроедовым Шлемов дал устное согласие на сотрудничество с немецким разведывательным органом «Зондеркоманда Штелле», встав таким образом на путь прямой измены Родине.
Дав согласие сотрудничать с органами немецкой разведки Шлемов приступил к практической предательской работе, выполняя ряд чертёжно-копировальных работ по оформлению материалов, собранных экономической разведкой от русских пленных, содержащих государственную тайну, лично начертил схему телефонно-селекторной связи и радиосвязи Московско-Окского-Камского и Волжского пароходств, а также расшифровал аэрофотоснимок города Молотовска, нанеся на него расположения военных объектов. Кроме этого, выявляя из среды русских военнопленных антисоветски настроенных лиц, способных на предательскую деятельность в пользу немцев и отбирал у них известные им секретные сведения, интересующие разведку противника. Такую работу Шлемов проводил в лагерях военнопленных в городах Днепропетровск, Павлоград, Полтава и Дарница... Зарекомендовав себя у немцев практической предательской работой, Шлемов в середине 1943 года был включён в состав «Зондеркоманды Штелле» в качестве официального сотрудника, предварительно выдав немецким разведывательным органам подписку «о неразглашении» и взял обязательство «на верность службы в немецкой армии», оформив таким образом документально измену своей Родине...».
Примерно аналогичный путь измены прошёл другой технарь, работавший до войны инженером завода «Красная Этна» — Григорий Васильевич Федорцов. Он служил офицером на Черноморском флоте, а в плен попал во время эвакуации Севастополя:
«Находясь в Ченстоховском офицерском лагере (Польша), Федорцов в июне 1943 года изменил Родине, был завербован германской разведкой и направлен для работы в «Особую группу» германского разведывательного органа «Цеппелин», занимавшегося экономическим шпионажем против Советского Союза.
За период нахождения в «Особой группе» Федорцов работал в чертёжном отделении, где занимался копировкой планов городов Советского Союза и разного рода технического оборудования...».
Кстати, «Цеппелин» — это уже не абвер, а ведомство Гиммлера, то есть разведки СД. Любопытное название люди Гиммлера дали этой самой «Особой группе» — «Институт русских инженеров», что само по себе говорит о том, из кого главным образом состояло это разведывательное учреждение. Впрочем, методы работы этой конторы были те же, что и у абвера — допросы военнопленных, выявление технических кадров, привлечение завербованных людей к составлению карточного каталога по отдельным отраслям экономики СССР, широкое использование технической литературы из захваченных советских библиотек и т.д. и т.п...
Это простить нельзя
Возникает закономерный вопрос — как немцам удалось заставить работать на себя такое количество советских людей? Причём, людей с высшим образованием, можно сказать элиту советского общества?
Основной причиной перехода к врагу стали, безусловно, тяжкие условия немецкого плена. Об бесчеловечном содержании наших военнопленных написаны сотни книг. Лично меня более всего потрясли воспоминания бывшего власовца Леонида Самутина, в которых он описал своё пребывание в лагере для пленным советских командиров возле польского местечка Сувалки. Просто волосом дыбом становятся, когда читаешь о том, как люди были вынуждены зимой спать на снегу, как они десятками умирали от голода и побоев надзирателей, как среди пленных процветало самое настоящее людоедство...
Сегодня среди некоторых историков весьма популярна теория о том, что якобы немцы не могли создать пленным нормальные условия существования по причине слишком большого числа захваченных советских солдат в начальный период войны. Мол, в Германии не рассчитывали на такое количество пленных, отсюда и такое «вынужденное» (!) зверское обращение. Ещё говорят о «вине» советского руководства, которое якобы не подписало Гаагскую и Женевскую международные конвенции об обращении с военнопленными — это, мол, (чуть ли не «законно»?!) развязало руки палачей из СС в деле уничтожения наших солдат.
Смею утверждать, что все эти доводы — полная ложь, которую горе-«исследователи» повторяют вслед за битыми гитлеровскими генералами: те, в свою очередь, в своих послевоенных мемуарах таким образом пытались оправдаться за свершённые ими военные преступления. На самом деле, Советский Союз официально подтвердил признание обеих конвенций — Гаагской в 1941-ом году, а Женевской ещё в 1931-ом! Поэтому вся ответственность за преступления против наших пленных целиком и полностью лежит на человеконенавистнической политике руководства Германии и её военной верхушки. Это руководство, кстати, 8-го сентября 1941 года издало специальное секретное «Распоряжение об обращении с советскими военнопленными», где были такие слова:
«Большевизм является смертельным врагом национал-социалистической Германии. Впервые перед германским солдатом стоит противник, обученный не только в военном, но и в политическом смысле, в духе разрушающего большевизма... Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение с ним, как с честным солдатом, в соответствии с Женевской конвенцией.
Поэтому вполне соответствует точке зрения и достоинству германских вооружённых сил, чтобы каждый немецкий солдат проводил бы резкую грань между собой и советским военнопленным... Самым строгим образом следует избегать всякого сочувствия, а тем более поддержки... Неповиновение, активное и пассивное сопротивление должны быть немедленно и полностью устранены с помощью оружия (штык, приклад и огнестрельное оружие... По совершающим побег военнопленным следует стрелять немедленно, без предупредительного оклика. Не следует производить предупредительных выстрелов...
Командирам следует организовать из подходящих для этой цели советских военнопленных лагерную полицию, как в лагерях военнопленных, так и в большинстве рабочих команд, с задачей поддержания порядка и дисциплины. Для успешного выполнения своих задач лагерная полиция внутри проволочной ограды должна быть вооружена палками, кнутами и т.п. ...».
Из этого документа прямо следует, что гитлеровцы, уничтожая и унижая наших пленных, действовали вполне сознательно и целенаправленно. Одной из преследуемых ими целей как раз и являлась вербовка шпионской агентуры.
«В целях расширения агентурной работы, — говорил на допросе захваченный в 1945 году руководитель диверсионного отдела абвера Эрвин Штольц, — я предложил Канарису идею: развернуть вербовочную деятельность среди военнопленных Красной Армии. Выдвигая такое предложение, я обосновывал его тем, что военнослужащие Красной Армии морально подавлены успехами германских войск и фактом своего пленения и что среди военнопленных найдутся лица, враждебные Советской власти. После этого и было дано указание провести вербовку агентуры в лагерях военнопленных».
Был разработан и начал осуществляться комбинированный план по обработки советских солдат, составной частью которого стало создание нечеловеческих условий существования. Как пишет по этому поводу российский специалист по истории спецслужб Николай Губернаторов:
«Шантажом, голодом, истязаниями, тяжёлым трудом и расстрелами гитлеровцы методично создавали невыносимые условия нахождения в лагерях и ставили военнопленных перед выбором: или умереть от пули, голода и болезней, или соглашаться работать на гитлеровскую разведку».
Понятно, что не далек он все выдерживали такой прессинг и «ломались», идя на измену Родине и воинской присяги...
Однако тяжкие условия плена стали отнюдь не единственной причиной перехода к врагу. По поводу проблемы сотрудничества нашей интеллигенции с немецкими оккупантами автору пришлось как-то общаться с известным специалистом по данной тематике, преподавателем Государственного университета имени Ярослава Мудрого (город Великий Новгород), профессором Борисом Николаевичем Ковалёвым. Вот какими мыслями он со мной поделился:
— Тема сотрудничества наших граждан с немцами не так проста, как она рисовалась в советские годы, когда предмет изучения Великой Отечественной войны носил больше пропагандистский, чем научный характер. Лично я вижу три главные причины такого рода соглашательства:
Во-первых, это шок от первых месяцев войны. Вспомним, о чём перед войной вещала советская пропаганда — хотя бы по фильму «Если завтра война!». Там говорилось, что воевать мы будем только на чужой территории, и врага разгромим очень быстро — малой кровью могучим ударом.
А что произошло в реальности, летом 1941 года? Разгромленными оказались мы, а немцы продвигались по нашей земле буквально семимильными шагами. И у определённой категории людей, которых можно отнести к интеллигенции, возникло чувство растерянности. Чувство, что власть неуклонно и окончательно меняется. А эти люди привыкли обслуживать власть, каждый на своём месте и неважно какую. Без этого они просто не представляли своё будущее, поскольку привыкли занимать особое, привилегированное положение в обществе.
Во-вторых, свою негативную роль, конечно же, сыграл и тоталитарный советский режим, с жёсткой партийной идеологией, с подавлением любого инакомыслия. А у русской интеллигенции, как известно, такое положение дел всегда вызывало протест. Этим людям казалось, что «цивилизованная Европа» обязательно вот-вот придёт на помощь. И вторжение Гитлера многие наши интеллигенты восприняли как оказание такой помощи. Тем более, что немцы в своих пропагандистских листовках писали — они идут «в крестовый поход» против ига большевизма, за освобождение всех европейских народов, в том числе и русского. Здесь надо помнить, что в России, ещё с дореволюционных времён сложилось глубокое уважение к Германии — у нас любили её культуру, качество её продукции, трудолюбие немецкого народа.
В-третьих, среди интеллигентов было немало обиженных Советской властью. Кстати, как раз на такую категорию и делали свою основную ставку немцы. Например, у нас в Великом Новгороде после начала оккупации при приёме в создававшуюся полицию немцы требовали от кандидатов доказательства «страданий от Советской власти». Речь шла о справках об освобождении из «лагерей НКВД» и иных документов, подтверждающих статус жертвы сталинский репрессий...
В общем, было множество причин, по которым советские инженеры, командиры Красной Армии, шли на услужению к врагу. А вот результат же такого сотрудничества был всегда одинаково печален. Враг неплохо представлял себе местоположение наших заводов, выпускаемую ими продукцию, её назначение и объёмы. Немецкая разведка блестяще применяла аналитический метод обработки информации, прозванный «мозаичным» — это когда общая картина складывается буквально по крупицам, из различных фрагментов: показаний пленных, собранных слухов, разведывательных донесений довоенных времён и открытых советских публикаций. Во всяком случае о промышленности Горького враг знал очень многое.
Особо трагическую роль сыграли те советские «чертёжники» из германской разведки, кто помогал немцам наносить промышленные объекты на их военные карты и планы, сделанных главным образом с аэрофотосъёмок. Страшные и безжалостные бомбёжки нашего города в течении двух первых военных лет, разрушенные немецкими бомбами производственные линии и жилые дома, смерть сотен мирных людей не только на совести германских лётчиков, но и их русских «помощников».
Понять мотивы сотрудничества этих «помощников» с врагом ещё в какой-то степени можно, а вот оправдать никак нельзя. Даже сегодня!
Хроники момента истины
И всё же гитлеровцам явно не хватало оперативной информации из советского тыла. То есть информации о текущих событиях — о том, что творится на тех же заводах и фабриках, о формируемых воинских подразделениях, о настроениях советских людей. Такую информацию могла дать только заброшенная агентура. Вот прочему на Горький нацелились сразу несколько подразделений абвера, чьи школы готовили разведчиков и диверсантов, которых также набирали из числа сломившихся военнопленных.
Надо сказать, что к этому делу враг подошёл с истинно немецкой тщательностью и педантичностью. Для заброски агентов через линию фронта использовалась специальная авиационная эскадрилья «Гартенфельд». Шпионов забрасывали на парашютах и снабжали топографическими картами с нанесёнными маршрутами передвижения из района приземления. Некоторые агенты пробирались в наш тыл, просачиваясь через боевые порядки советских войск на линии фронта.
Как правило, агенты забрасывались по несколько человек, включая радиста с коротковолновым приёмопередающей радиостанцией, шифрами и дешифровальным блокнотом. Рации чаще всего помещались в маленькие чемоданы, чтобы с ним можно было легко передвигаться, меняя по мере необходимости место выхода в эфир. Запеленговать такие рации было очень трудно, особенно если сеансы связи были очень короткими и велись из леса или из жилого массива в крупном городе. Передовые пункты радиосвязи абвера, расположенные вблизи фронта, устойчиво принимали агентурные сообщения в твёрдо обусловленные часы.
Вот что говорится о подготовке радистов в книге советского исследователя Ф.Сергеева «Тайные операции нацистской разведки»:
«Для переброски агент-радиста через линию фронта его манеру, индивидуальные особенности работы на ключе записывались на плёнку. «Радиопочерк» потом можно было распознать так же, как соответствующие специалисты определяли почерк по рукописи или обнаруживали пишущую машинку, на которой написан исследуемый документ. Такой контроль был предусмотрен для того, чтобы разведцентр во время радиосеанса связи с агентом был абсолютно уверен, что передачу ведёт он, а не подставное лицо».
Особо следует остановиться на поддельных документах, коими немцы снабжали свою агентуру. В каждой разведывательной школе имелось особо засекреченное структурное подразделение, занимавшееся изготовлением разного рода бумаг в полном соответствии с легендой, под которой будущему лазутчику предстояло выступить за линией фронта. Речь идёт о солдатских книжках, офицерских удостоверениях, командировочных предписаниях, вещевых и продовольственных аттестатах, справках из госпиталей и т.д.
Обычно эти «документы» были выполнены безукоризненно, порой даже лучше оригиналов! Такие бумаги были способны ввести в заблуждение даже опытных людей. Поэтому сотрудникам военных комендатур и органов государственной безопасности требовался особый профессиональный навык и даже особое чутьё, чтобы обнаружить фальш в проверяемых документах.
И всё же наши люди вышли победителями в этой смертельной схватке с германской разведкой. Остановлюсь только на самых интересных моментах.
Апрель 1942 года. На территории Краснобаковского района сразу после приземления с самолёта задержаны некие А.Е.Лукашёв и Я.А.Жуйков. Уже после ареста Лукашёв рассказал контрразведчикам о том, как попал в плен в первые месяцы войны, о том, как он, уроженец Горьковской области, дал немцам подробные показания обо всех известных ему в Горьком военных заводах и местах дислокации воинских частей, как его завербовала германская разведка. Вместе с другим военнопленным, Жуйковым, он учился в разведшколе возле города Смоленска, где их обучали проведению диверсионно-террористических актов.
Немцы им дали задание осесть в районе железной дороги Горький-Киров и приступить к диверсиям по разрушению железнодорожной магистрали. Диверсанты были снабжены фальшивыми документами, оружием взрывчаткой и крупной сумой денег. К счастью выполнить задания они не успели.
В ночь с 24 на 25 августа 1943 года в районе Сергача с немецкого самолёта высадилась сразу шестеро шпионов: четверо из них явились в органы НКВД с повинной, один попал в руки контрразведчиков с переломанной ногой, ещё одному удалось скрыться. Сброшенными агентами оказались Б.М.Папушенко (кличка «Григорьев»), СМ.Чечетин (кличка «Запалов»), И.И.Акиншин (кличка «Пугачёв»), В.Т.Попов (кличка «Герасимов»), В.Л.Ершов (кличка «Максимов»). Эти люди были выпускниками Варшавской школы разведки. Им было дано задание заниматься разведывательной деятельностью главным образом на оборонных предприятиях, а также собирать любые сведения о воинских перевозках на железной дороге.
Ершов и его напарники Акиншин и Заболотный (это тот, кому удалось скрыться) должны были ехать на Урал, чтобы осесть в Свердловске. Они получили задание узнать, в каком количестве и какие танки выпускают местные заводы. Также они должны были собрать данные об свердловском институте оптических и звуковых приборов, о предприятиях, которые были эвакуированы на Урал из Москвы и Ленинграда. Кроме того, необходимо было регулярно сообщать в разведцентр информацию о воинских частях, местонахождении аэродромов, о работе транспорта, о морально-политическом настроении населения.
Попов и Чечетин получили задание собрать сведения о предприятиях Сарапула. А вот на Папушенко была возложена обязанность осесть в Горьком, чтобы максимально всё разузнать о танковом производстве на автомобильном заводе имени Молотова и на «Красном Сормово» — марка и количество танков, есть ли на предприятиях иностранные специалисты из стран-союзников, сколько рабочих задействовано на обоих предприятиях.
Все пойманные шпионы предстали перед судом военного трибунала.
13 июля 1943 года в Богородском районе был задержан разведчик-парашютист Александр Крыжановский. Он закончил варшавскую школу абвера, и 12 июля вылетел в Горьковскую область со Смоленского аэродрома с документами на имя Ткаченко. Как оказалось, это был уже второй рейд шпиона в наш тыл. Первый раз это случилось в районе Краснодара в 1941 году — тогда Крыжановский явился с повинной в органы НКГБ, и советская контрразведка попыталась использовать его для дезинформации немцев.
По заданию чекистов Краснодарского края Крыжановский был послан обратно к врагу, однако никакой полезной работы для нашей стороны он так и не провёл. И даже чем-то отличился у немцев. А в 1943 году его отправили на учёбу в варшавскую разведшколу, которую он закончил с отличием. И осенью этого двойного агента снова забросили через линию фронта, только на сей раз в Горьковскую область. Шпиона поймали сразу после приземления. По приговору трибунала его расстреляли.
В ночь с 9 на 10 октября 1943 года в районе города Семёнова была задержана ещё одна сброшенная с парашютов шпионская группа, состоящая из трёх человек. Задание у них было стандартное — собрать данные о транспортных перевозках на дороге Горький-Москва, о выпуске продукции оборонных предприятий, об оборонительных укреплениях на территории нашего региона.
Один из трёх вражеских разведчиков с тем должен был пробраться в Киров и осесть там. Но чекисты сорвали все эти планы.
А 6-го ноября всё того же 1943 года в руки советской контрразведки попал весьма опасный вражеский агент В.В.Сидоренко (кличка «Дерибасов»).
Из приговора военного трибунала Московского военного округа:
«Подсудимый Сидоренко, находясь на фронте 3 июля 1941 года попал в плен к немцам и направлен в Берлинский лагерь военнопленных. Находясь в лагере военнопленных, Сидоренко 6 мая 1942 года добровольно перешёл на службу к немецкой разведке, изменив Родине.
Будучи завербованным для проведения шпионской работы в тылу Красной Армии, Сидоренко был направлен в Берлинскую, а затем в Варшавскую и Кенигсбергскую школы немецких разведчиков, где проходил специальную подготовку на разведчика-радиста по промышленным объектам».
В первых числах октября 1943 года Сидоренко завершил учёбу и получил от немцев целый перечень шпионских заданий на территории Горького, а именно: какую продукцию производит завод №21 (авиационный — В.А. ), налажен ли выпуск на этом предприятии самолётов американской конструкции. Особое задание касалось работы завода, размещённого в корпусах горьковских мельниц (здесь изготавливались технические приборы для подводного флота — В.А. ). Ещё шпион Сидоренко, внедрившись в советскую оборонную промышленность, должен был установить какие в Советском Союзе заводы, кроме горьковских, выпускали танки Т-34.
Для выполнения полученного задания Сидоренко был снабжён радиостанцией, фиктивными документами и деньгами в сумме 45 000 рублей. Его перебросили в наш тыл в ночь с 19 на 20 октября 1943 года (самолёт стартовал с Псковского аэродрома). Высадился шпион на территории Гороховецкого района Ивановской области.
Как видно, этого шпиона немцы долго и тщательно готовили. Ему даже не стали давать напарника — видимо, чтобы избежать провала на случай предательства второго человека. Переброска прошла незаметно, и шпиону благополучно удалось пробраться в наш город. Провалился же он благодаря советским разведчикам, внедрённых в абвер. Именно эти люди передали в Центр информацию о ценном немецком агенте, направленного для выполнения особого задания в Горький, заодно и сообщили о его приметах.
Для поимки сразу же был задействован весь аппарат областного НКВД. И через две недели тщательных поисков шпиона опознали и задержали.
Приговор вражескому агенту был вынесен суровый, по всем законам военного времени...
Вообще, 1942—1943 годы оказались наиболее наиболее напряжёнными с точки зрения активизации германской разведки. Немцы изо-всех сил пытались собрать максимум информации о советском тыле во время судьбоносных для войны сражений в Сталинграде и под Курском. Поэтому вражеские разведгруппу накатывались на нашу область буквально волнами — бывало так, что в один месяц на Горьковскую область сбрасывалось сразу по несколько вражеских десантов.
В некоторых исторических исследованиях сегодня появилась информация о масштабной операции «Волжский вал», которая якобы осуществлялась германской разведкой для того, чтобы парализовать советский тыл во время Сталинградской и Курской битвы. В качестве доказательства приводится даже рассказ одного из руководителей диверсионных отрядов «Цеппелин», поведанный уже после войны:
«Заброска мелких групп диверсантов не давала должного эффекта. Поэтому ставилась задача организовать на советской территории крупные диверсионные формирования. В первую очередь было намечено нанести удар по советским коммуникациям, связывающим Урал с фронтом, и по оборонной промышленности. Это предполагалось осуществить, организовав одновременный подрыв нескольких мостов через Волгу, причём коммуникации должны были выйти из строя на продолжительное время. Результаты диверсий незамедлительно сказались бы на положении советского фронта. Кроме того, подобные диверсии могли убедить население в наличии внутри государства сил, враждебных советскому строю.
Мы рассчитывали, что для ликвидации диверсионных групп крупного масштаба потребуется помощь действующих частей Красной Армии — местные органы не в состоянии организовать должное сопротивление диверсионным формированиям. Крупные, хорошо вооружённые группы сумеют привлечь на свою сторону немецких военнопленных, освобождённых ими из лагерей. Растущие диверсионные группы будут останавливать поезда с оружием и вооружать лиц, присоединившихся к ним».
Впечатляюще, не правда ли? Диверсанты, рвущие мосты через Волгу, мощное повстанческое антисоветское движение, действующее вместе с пленными немцами, силы Красной Армии, отвлечённые с фронта...
Знаете, что напоминает? Буйные фантазии, оторванные от действительного положения дел. Надо сказать, что такого рода фантазии регулярно рождались в голове некоторых деятелей гитлеровских спецслужб, особенно, после военных поражений на Восточном фронте. Шеф германской разведки СД Вальтер Шелленберг, к примеру, в своих мемуарах писал о многих таких прожектах. Одних только сценариев покушений на Сталина он перечислил несколько штук — причём один сценарий выглядел глупей и авантюрнее другого!
Думается, что и «Волжский вал» был из той же оперы чисто теоретических мечтаний. Да, немцы на самом деле разработали план «Волжский вал». Его детали приводят историки Дмитрий Жуков и Иван Ковтун в книге «Русские эсэсовцы»:
«Командой были подготовлены к заброске в глубокий советский тыл для ведения диверсионной деятельности 4 специальные группы численностью свыше 100 человек каждая. Их выброску планировалось провести в районах рек Волги и Камы для одновременного подрыва мостов и прерывания железнодорожного сообщения между европейской частью СССР и Уралом.
1-ю группу возглавлял бывший лётчик Гражданского Воздушного флота СССР Георгий Кравец. В 1933 году он перелетел на самолете в Латвию и с начала войны использовался немецкой разведкой. Его группа готовилась к заброске с задачей совершения крупных диверсионных актов на промышленных объектах г. Молотова.
2-ю группу (свыше 100 человек) возглавлял некий „Кин“, из казаков, добровольно перешел на сторону немцев и зарекомендовал себя в карательных акциях против партизан и подполья. Группа предназначалась для заброски в районы Волги и Камы
3-ю группу (свыше 100 человек) возглавлял член НТС Рутченко (Рудченко) Николай Николаевич. До войны Рутченко преподавал историю в одном из ленинградских вузов, во время войны под Ленинградом добровольно перешёл на сторону немцев и возглавил антипартизанский отряд.
4-ю группу (более 200 человек) возглавлял бывший капитан РККА Мартыновский. После пленения он активно сотрудничал с немецкими разведорганами и участвовал в антипартизанских операциях. Его группа готовилась к высадке в районе Астрахани. Впоследствии часть личного состава группы вошла в структуру разведывательно-диверсионного органа „Ваффен СС Ягдвербанд“.
Руководство всеми перечисленными группами после их приземления должен был осуществлять бывший полковник РККА Леман».
Однако всё это так и осталось на бумаге. Потому что немцы, перед чем приступить к операции, очевидно предприняли кое-какие практические шаги для прощупывания обстановки — к примеру, в течении 1942 — 1943 годов диверсантов «Цеппелина», посланных для разложения советского тыла, чекисты регулярно фиксировали и успешно ловили по всему Поволжью. Враг быстро убедился в безнадёжности предполагаемой операции, ибо никакой социальной базы для широкого повстанческого движения против Советской власти в нашем тылу им обнаружить не удалось. И операция была свёрнута, так и не успев толком начаться.
Кстати, планы по штурмам и подрывам волжских мостов силами парашютистов и вовсе смотрелись пустой тратой времени и средств! На такую самоубийственную акцию глубоко за линией фронта способны были пойти разве что японские камикадзе, каковых в среде германских диверсантов явно не наблюдалось. Кроме того, немцам гораздо легче было бы разбомбить мосты с воздуха — вплоть до конца 1943 года все эти объекты находились в зоне доступа полётов германской бомбардировочной авиации...
Тем не менее миф об осуществлении «Волжского вала» дошёл до сегодняшнего дня. И вот, в некоторых «трудах» появились рассказы о том, что якобы глубокой осенью 1942 года возле моста через Волгу у города Бор несколько дней шёл «тяжёлый бой» между силами войск НКВД и немецкими диверсантами. И якобы эта операция органов госбезопасности до сих пор читается засекреченной.
Лично мне в архивных материалах Нижегородской области никаких данных и даже упоминаний об этой истории встречать не приходилось. Скорее всего никакого боя возле моста не было и в помине.
Думается, что сам рассказ о «бое на мосту» вырос из легенд военной поры, особенно её самого начала, когда ходило множество самых разных слухов о происках немецких диверсантов. Видимо легенда дошла до нашего времени, и кому-то из историков она понравилась. И легенда весьма органично легла уже в миф о «Волжском вале». С тех пор байка пошла гулять по различным историческим «трудам»...
Судя же по реальным заданиям задержанных немецких шпионов немцы перед ними ставили главным образом чисто разведывательные цели. Диверсии и вредительство предполагались, но только в случае успешного внедрения агента на то или иное производство или в какое-либо советское учреждение. Поэтому засланная агентура, если её не изловили сразу, старалась особо не шуметь и вела себя предельно тихо.
Во время войны советскими органами государственной безопасности на территории Горьковской области было выявлено и арестовано 120 агентов немецкой разведки, в том числе 26 парашютистов. Конечно, нельзя исключать того, что это были далеко не все шпионы, засланные врагом. И кто-то из них, возможно, сумел избежать разоблачения и даже по заданию абвера сумел внедриться куда надо. Однако на территории области не было зафиксировано ни единого случая диверсии — ни на производственных площадях, ни на стратегических объектах, ни на путях сообщения. Это говорит о том, что диверсионная составляющая немецких разведывательных планов полностью провалилась.
Несостоявшаяся «пятая колонна»
Кстати, несмотря на отсутствие социальной базы для массового антисоветского движения в нашем тылу, немцы всё же предпринимали попытки его создания. Причём, задолго до начала операции «Волжский вал»...
Это произошло в Перевозском районе Горьковской области в ночь с 4 на 5 ноября 1941 года. Пролетавшие над районным центром вражеские самолёты сбросили множество листовок. Там говорилось о том, что целью Германии является не война с мирным населением, а борьба с евреями и коммунистами. Местный райком партии организовал срочный сбор этих прокламаций. Однако удалось собрать не все листовки, часть из них бесследно разошлась среди тамошних жителей. Агитационные полёты немцев потом случались ещё не раз.
Эти воздушные вылазки являлись важной составляющей психологической войны против советского тыла, которую активно проводили германские спецслужбы. Целью такой войны была деморализация населения и подрыв боевого духа воинских частей, направляющихся к фронту.
Одновременно с самолётами в наши тылы проникали агенты-агитаторы, сеявшие всевозможные панические слухи и домыслы. Они шли к нам то под видом беженцев, то под маской бойцов Красной Армии, якобы освобождённых от воинской службы. Одного такого деятеля органы НКВД поймали в 1942 году на Бору.
Из архивной справки УФСБ по Нижегородской области:
«Уроженец Горьковской области А.Г. Евстафьев 15 октября 1941 года, находясь в рядах РККА, с оружием в руках перешёл на сторону немцев, передал им сведения о расположении и вооружении своей части, рассказал о продукции, выпускаемой заводами Горьковской области.
Евстафьев активно использовался немцами по выявлению антифашистски настроенных военнопленных бойцов РККА. Он передал немцам около 30 наших бойцов, решивших бежать из вражеского плена. При отступлении немецких войск Евстафьев был освобождён немцами из лагеря, получив липовую справку о непригодности к воинской службе, что дало ему возможность вернуться в Горьковскую область. Проживая в Борском районе, Евстафьев проводил среди населения профашистскую агитацию о якобы гуманном отношении немцев к населению и военнопленным.
Карьера неудачливого агитатора и шпиона оборвалась в феврале 1942 года — изменник Родины был арестован чекистами».
Другие немецкие агитаторы, как свидетельствуют архивные документы, оказались более удачливыми. Вот что пишет историк П.А. Розанов в документальной книге «Забвению не подлежит»:
«Отдельные лица призывали не оказывать сопротивления немцам, не боятся их прихода, так как они якобы не воюют с гражданским населением, и Гитлер якобы предъявит Сталину требование о мире с условием роспуска колхозов и ликвидации партии большевиков...
В Ляховском районе обнаружили листовки с призывом «Войну кончай, бойцы домой, комиссаров долой!», у здания Воротынского райкома партии были разбросаны листовки с лозунгами «Долой колхозы, долой коммунистов!», некоторые лица распространяли угрозы и призывали расправляться с коммунистами и евреями.
Поражения Красной Армии и распространение панических слухов вызвали страх у части населения, стремление скрыть свою партийную принадлежность у ряда коммунистов. Так, Р., член ВКП(б), работавший на Балахнинском бумкомбинате, отказывался выполнять партийные поручения, заявляя, «если я буду заниматься общественной работой, то буду расстрелян немцами». Школьники 5-7 классов одной из школ Вознесенского района отказывались вступать в пионеры, мотивируя это тем, что придут фашисты и их повесят».
Итогом такого рода агитации становились народные настроения принимавшие порой просто удивительные формы. Так, в 1943 году в Гагинском районе были зафиксированы разговоры о том, что де Советскому Союзу войну объявили... англо-американские союзники вкупе с Турцией?! А ещё, якобы, Гагино... скоро займут немцы.
Смех смехом, но такие разговоры в народе явно играли на руку врагу!
Поэтому далеко не случайно в самом начале войны вышел Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР об уголовной ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения. Согласно этому Указу виновные карались на срок от 2 до 5 лет лишения свободы, если эти действия по своему характеру не влекли за собой по закону более тяжкого наказания. Только с июля по октябрь 1941 года по этому Закону военным трибуналом войск НКВД в Горьковской области было осуждено более 40 человек.
Особо много распространителей вражеских слухов оказалось среди сектантов так называемой «Истинно-православной церкви». Эта секта откололась от Русской Православной Церкви ещё в 20-ые годы — сектантам не понравилось признание Советской власти со стороны РПЦ. Секта ушла в глубокое подполье и стала дожидаться удобного для себя часа. Этот час как раз пробил с наступлением войны.
Сектанты, как отмечает в своей книге «Потому что была война» нижегородский историк Владимир Сомов, широко развернули самую настоящую антигосударственную пропаганду. К примеру, распространяли следующие высказывания: «Гитлер идёт с богом и несёт нам счастье, а потому сражаться с ним не надо, а желать скоро прихода», «Как только будет уничтожена Советская власть, жить будет легче, церкви восстановят».
В селе Воскресенское была арестована бывшая церковная староста гражданка Хлебникова, которая по ночам устраивала массовые молитвы за «христолюбивое германское воинство». Сектанты не просто молились за Гитлера, но ещё и призывали людей не платить налогов, не отправлять детей в школы и уклонятся от призыва в Красную Армию.
«Арестованный в сентябре 1942 года в Семёновском районе Горьковской области Хлюнёв, продавая крестики, изготовленные им же из серебряной и медной монеты советской чеканки, среди колхозников и военнослужащих, призываемых в действующую Красную Армию, проводил пораженческую агитацию в пользу фашистской Германии и призывал население к совершению террористических актов над партийно-советским активом.
Хлюнёв заявлял: «Скоро придёт Гитлер, и тот, кто окажется без крестиков, будет расстрелян, а кто будет с крестом, тому Гитлер даст хорошую жизнь»...
Имеются случаи, когда враждебные элементы в воинских гарнизонах распространяли крестики, при этом агитируя красноармейцев добровольно сдаваться в плен немецким войскам».
Понятно, что в военное время такого рода агитацию в пользу врага не потерпело бы ни одно нормальное и уважающее себя государство...
Сейчас сложно установить, действовали ли «истинно православные» непосредственно в контакте с гитлеровской разведкой или трудились во благо Третьего Рейха, так сказать, по собственному почину. Но вот что любопытно — нынешние приверженцы «Истинно православной церкви» на страницах своих интернет-ресурсов с гордостью пишут о том, что во время войны в оккупированных немцах областях России сектанты — ради «борьбы с большевиками» — весьма охотно шли служить в полицию, в старосты, в бургомистры. Они отличались особым рвением перед оккупантами, активно участвуя в карательных и прочих акциях, направленных на иноземное порабощение нашей страны.
Вот почему мне кажется, что дорвись германские войска до нашей области, мы бы наверняка увидели доморощенных сектантов вовсе не на церковных папертях, а среди тех, кто без пощады вешал бы, сжигал и грабил во имя «христолюбивого Гитлера» — как реально орудовали соратники «истинно православных» в оккупированных Смоленске или в Брянске...
Органы госбезопасности, жёстко преследуя агитаторов-сектантов, уничтожали не только почву для распространения паники и антисоветских слухов, но и основу для зарождения потенциальной «пятой колонны». И с этим сегодня вряд ли кто может поспорить...
Впрочем, с идеей создания «пятой колонны» враг носился до самого конца войны, когда «повстанческая идея» оказалась связанной с так называемой «Русской Освободительной Армии» генерала Власова...
Данный проект созрел у немцев давно. Ещё в 1942 году на фронте и на оккупированной территории стали появляться русские подразделения, обмундированные в немецкую форму с нарукавной нашивкой, выполненной в виде щитка с Андреевским синим крестом. Было громко заявлено, что это отряды новой «Русской Освободительной Армии» под командованием бывшего советского генерал-лейтенанта Андрея Андреевича Власова, перешедшего на сторону немцев якобы для борьбы со сталинским режимом.
Однако в реальности никакой РОА как самостоятельной боевой единицы не существовало. Нося форму РОА, власовцы на деле служили в совершенно разных немецких подразделениях и структурах — кто работал в абвере, кто во вспомогательной полиции, кто просто вёл антисоветскую агитацию, а кто-то «боролся» со Сталиным» в карательных отрядах СС или вермахта. Таким образом, РОА была хоть и коварным, но весьма банальным пропагандистским проектом, призванным задурить головы мирному русскому населению, живущему под пятой оккупантов, да ещё смутить советских солдат, сражающихся на передовой...
Ситуация изменилась осенью 1944 года.
Тогда, перед лицом угрозы полного военного разгрома вожди Третьего рейха стали хвататься на самые разные идеи и прожекты, призванные обеспечить спасение гитлеровского режима. Одним из таких прожектов и стало полноценное создание РОА. Предателю генералу Власову на переговорах с главой СС Генрихом Гиммлером и министром пропаганды доктором Рейха Йозефом Геббельсом удалось убедить немцев в том, что РОА способна повернуть войну вспять. Мол, как только появится власовская армия, как в неё тут же ринутся сотни тысяч перебежчиков из Красной Армии, «ненавидящих Сталина», а в самой России немедленно вспыхнет мощное антисоветское восстание.
И вот, 14 ноября 1944 года в оккупированной Праге был принят специальный Манифест, провозгласивший создание «Комитета Освобождения Народов России». Этот Комитет приступил к формированию дивизий РОА под эгидой командования вооружённых сил Германии. Вместе с боевыми подразделениями власовцы начали готовить и разведывательно-диверсионные отряды для партизанской войны в нашем тылу...
В ночь на 12 января 1945 года советскими постами противовоздушной обороны над северными районами Горьковской области был зафиксирован пролёт неопознанного самолёта. Утром того же дня в окрестностях деревни Шурговаш Воскресенского района на опушке леса был обнаружен грузовой парашют с двумя ящиками. В район по тревоге срочно направили оперативные группы сотрудников госбезопасности и милиции, которые оцепили окружающую местность и начали прочёсывание лесного массива. Вскоре было найдено место со спрятанными парашютами. А на следующий день в деревне Погатиха задержали и выброшенных диверсантов.
Из обвинительного заключения по делу изменников Родины:
«Управлением НКГБ по Горьковской области на территории Воскресенского района были задержаны и 13 января арестованы агенты-парашютисты немецкой разведки: Литивиненко («Оксамытный») Михаил Михайлович, Валько («Войтов») Степан Андреевич и Пюрко («Пюрков») Дмитрий Фролович.
Произведённым по делу расследованием установлено, что Литвиненко, Валько и Пюрко, будучи красноармейцами различных частей и участвуя в боях с немецкими захватчиками, разновременно в 1942—1943 г.г. были взяты немцами в плен.
Находясь: Литвиненко в Рижском, Валько в Псковском и Пюрко в Ревельском лагерях военнопленных и будучи враждебно настроенными к существующему в СССР политическому строю, в начале 1944 года изъявили немецкому командованию желание с оружием в руках бороться против Советской власти и Красной Армии и с этой целью вступили в так называемую РОА. Являясь участниками РОА Литвиненко, Валько и Пюрко в ноябре 1944 года были завербованы немецкой разведкой для шпионско-диверсионной деятельности в пользу Германии и направлены для специальной подготовки в Кальбергскую школу разведчиков-диверсантов.
После окончания специального курса по разведывательно-диверсионной деятельности по заданию немецкой разведки самолётом переброшены в тыл Красной Армии и парашютами выброшены на территории Воскресенского района».
Обратим внимание на снаряжение пойманных диверсантов. Помимо стандартного шпионского груза — денег, бланков с чистыми документами, фальшивых печатей, оружия и т.д. — эти люди имели при себе массу агитационной литературы: 500 штук всевозможных антисоветских листовок, 12000 обращений с призывом к народу подняться «на борьбу с большевизмом», 500 экземпляров Пражского Манифеста КОНР. А ещё порядка трёх тысяч брошюр под названием «Ленинские заветы» — книжки троцкистского содержания, типа «вперёд за дело Ленина против Сталина».
По всей видимости таким вот идейным суррогатом из творений Троцкого и обращений Власова эти люди, собственно, должны были «поднимать народ»!
Верили ли сами диверсанты и те, кто их посылал, в дееспособность этих агитационных материалов и в то, что такие прокламации могут воодушевить людей на восстание? Что касается диверсантов, то они точно не собирались заниматься никакой агитацией. На допросах они показали, что намеревались сдаться советским властям, а сразу с повинной не явились только потому, что оказались в глухом, почти таёжном уголке Горьковской области, откуда выбираться пришлось с большим трудом.
Впрочем, в серьёзность и востребованность власовской агиток в глубине своей души вряд ли верили и сами их составители. Война была уже безнадёжно проиграна. Но, как говорится, надежда умирает последней — утопающие вожди Рейха словно за спасительную соломинку хватались за любую иллюзию, за любую надежду, лишь бы отсрочить свой неминуемый конец: надеялись на «гениальное» провидение Гитлера, на некое «чудо-оружие», на «неприступную крепость» в Альпийских горах, на «союзников» типа Власова...
Увы, эти иллюзии лопались одна за другой, пока в мае 1945 года не была поставлена окончательная и закономерная точка в истории германского фашизма.
Вадим Андрюхин, главный редактор
СМЕРШ. Гвардия Сталина Макаров Владимир
Восточный фронт Абвера: штаб «Валли»
Для руководства организацией разведывательно-диверсионной и контрразведывательной работы против Советского Союза 1 мая 1941 года был создан специальный орган Управления «Абвер-заграница» на советско-германском фронте, условно именовавшийся штаб «Валли». Штаб «Валли» подчинялся соответствующим отделам Управления «Абвер-заграница» и отделу по изучению иностранных армий ОКВ Восточного фронта и докладывал этим органам о результатах разведывательной и подрывной деятельности против Советского Союза. Начальником штаба «Валли» являлся подполковник Гейнц Шмальшлегер.
В соответствии со структурой центрального аппарата Управления «Абвер-заграница» штаб «Валли» имел в своем составе следующие подразделения:
Отдел «Валли I» - руководство военной и экономической разведкой на советско-германском фронте. В подчинении «Валли I» находились разведывательные команды и группы, приданные штабам армейских группировок и армий для ведения разведывательной работы на соответствующих участках фронта, а также команды и группы экономической разведки, проводившие сбор разведданных в лагерях военнопленных.
Отдел «Валли II» - руководство абверкомандами и абвергруппами по проведению диверсионной и террористической работы в частях и в тылу Красной Армии. Им руководили майор Зелигер, обер-лейтенант Мюллер и капитан Беккер. С июля 1941 года отдел размещался в местечке Сулеювек, а затем был эвакуирован в Германию.
Отдел «Валли III» - руководство всей контрразведывательной деятельностью подчиненных ему абверкоманд и абвергрупп по борьбе с советскими разведчиками, партизанским движением и антифашистским подпольем на оккупированной территории СССР в зоне фронтовых, армейских, корпусных и дивизионных тылов.
Еще накануне агрессии Германии против Советского Союза, весной 1941 года, всем армейским группировкам немецкой армии было придано по одной разведывательной, диверсионной и контрразведывательной команде Абвера, а армиям - подчиненные этим командам абвергруппы (абвергруппс). Абверкоманды и абвергруппы с подчиненными им школами являлись основными органами немецкой военной разведки и контрразведки, действовавшими на советско-германском фронте. В начале 1942 года Абвером были сформированы также абверкоманды и абвергруппы экономической разведки, которые также придавались армейским группировкам и армиям.
Кроме абверкоманд, в непосредственном подчинении штаба «Валли» находились: Варшавская школа по подготовке разведчиков и радистов, переведенная затем в Восточную Пруссию в местечко Нойгоф; разведывательная школа в местечке Нидерзее (Восточная Пруссия) с филиалом в г. Арисе, организованная в 1943 года для подготовки разведчиков и радистов, оставляемых в тылу наступающих советских войск.
В своей практической деятельности команды, созданные по линии отдела «Валли I» (Абвер I) занимались сбором разведывательных данных о Красной Армии и оборонительных сооружениях на участках фронта армейских группировок и армий, которым они были приданы. За время войны на советско-германском фронте действовали шесть разведывательных абверкоманд: 101, 102, 103, 104, 105 и 106.
В подчинении каждой абверкоманды находилось от 3 до 6 абвергрупп. Некоторые из них вели также борьбу с партизанами с помощью специально созданных для этих целей отрядов особого назначения (ЦБФ). Разведывательные данные команды и группы собирали через забрасываемую в советский тыл агентуру и путем опроса советских военнопленных.
Опрос военнопленных производили официальные сотрудники разведорганов и специально завербованные для этих целей агенты из числа военнопленных, которые одновременно использовались в качестве вербовщиков. Опросами добывались прежде всего сведения о личном составе и вооружении частей и соединений Красной Армии, а также представляющая интерес информация о предприятиях оборонной промышленности СССР, о состоянии тыла, коммуникаций, наличии резервных частей, о порядке оформления и изменениях в документах советских военнослужащих и гражданского населения.
Разведывательная агентура вербовалась из числа антисоветски настроенных военнопленных и местных жителей в оккупированных районах. При вербовке агентов среди военнопленных предпочтение отдавалось лицам, добровольно перешедшим на сторону немцев, подвергшихся в прошлом репрессиям со стороны Советской власти, имевшим родственников на оккупированной территории, а также пленным, давшим показания о частях Красной Армии. Завербованная агентура направлялась в школы и на курсы, действовавшие при командах и группах, и после соответствующей подготовки забрасывалась в тыл советских частей. Кроме того, команды и группы получали уже обученных агентов из Варшавской, Брайтенфуртской и других разведшкол штаба «Валли».
Часть агентуры никакой специальной подготовки не проходила, а в течение нескольких дней инструктировалась по существу полученного задания и после этого забрасывалась в тыл советских войск. Инструктаж обычно проводил начальник группы или специально выделенный для этой цели сотрудник. Перед выброской за линию фронта агентура Абвера экипировалась в форму советских военнослужащих или в гражданскую одежду, снабжалась продовольствием, оружием и документами прикрытия, изготовленными в разведоргане или изъятыми у пленных и собранными на поле боя.
Переброска агентов в тыл советских войск проводилась с самолетов на парашютах или пешим порядком через линию фронта. При отступлении частей вермахта агенты оседали в специально подготовленных для этих целей местах. На самолетах агентура перебрасывалась на расстояние 150–200 км за линию фронта группами в два - три человека, из которых один - радист. Для осуществления этих задач штабу «Валли» придавались самолеты из эскадры «КГ-200».
В зависимости от характера задания срок пребывания в советском тылу устанавливался от одной недели до нескольких месяцев. Связь с такой агентурой поддерживалась по радио или через агентов-связников. Для обратного перехода линии фронта лазутчики снабжались паролями, обозначавшими, как правило, наименование разведоргана или фамилию его начальника.
Засылка в ближайший тыл пешим порядком осуществлялась обычно ночью в местах, удобных для скрытого перехода: на стыках частей, в болотистой или лесистой местности. В целях зашифровки и прикрытия переброски агентов немецкая разведка часто прибегала к различным комбинациям, в частности инсценировала выход из окружения, побег из плена, возвращение после спецзадания советского командования.
Возвратившиеся после выполнения задания агенты содержались при группе или команде изолированно от других, подвергались тщательному допросу и проверялись через особо доверенную агентуру. Вызывающие подозрение агенты направлялись для допроса в органы тайной полевой полиции («Гехаймфельдполицай» - ГФП), а также в органы полиции безопасности и СД. В завершающий период войны, наряду с использованием агентов из числа советских военнопленных, немецкая военная разведка широко использовала агентуру из числа венгров, румын, чехов, поляков, главным образом членов различных профашистских организаций.
Диверсионно-разведывательные команды и группы отдела «Валли II» (Абвер II) занимались вербовкой, подготовкой и переброской агентуры с заданиями диверсионно-террористического, повстанческого, пропагандистского и разведывательного характера. На советско-германском фронте в годы войны действовали шесть диверсионных команд: 201, 202, 203, 204, 205, 205, 206. В подчинении каждой абверкоманды находилось от 2 до 6 абвергрупп. Эти команды и группы создавали из изменников Родины специальные истребительные подразделения (ягдкоманды), различные националистические формирования и казачьи сотни для захвата, сохранения от разрушения до подхода главных сил вермахта стратегически важных объектов в тылу советских войск. Эти же подразделения иногда использовались для войсковой разведки переднего края, захвата «языка», подрыва отдельных укрепленных точек. При проведении подобных операций личный состав ягдкоманд экипировался в форму военнослужащих Красной Армии. При отступлении агентуру абверкоманд, групп и их подразделений использовали как факельщиков и подрывников по уничтожению населенных пунктов, мостов и других инженерных сооружений.
Агентура разведывательно-диверсионных команд и групп забрасывалась в тыл Красной Армии с целью разложения военнослужащих и склонения к измене Родине. Для этой же цели распространялись антисоветские листовки, проводилась устная пропаганда на переднем крае обороны при помощи репродукторов. При отступлении немецких частей в населенных пунктах оставлялась антисоветская литература, а для ее распространения вербовались специальные агенты. Кроме того, команды и группы Абвер II по месту своей дислокации проводили активную борьбу с партизанским движением. Агенты экипировались и снабжались документами прикрытия в соответствии с легендой и получали задания на проведение подрывов поездов, железнодорожного полотна, мостов, уничтожение оборонительных сообщений, военных и продовольственных складов, стратегически важных объектов, совершение террористических актов над офицерами и генералами Красной Армии, партийными и советскими руководящими работниками. Диверсантам выдавались взрывчатые вещества и зажигательные средства в портативной упаковке, замаскированные в противогазных сумках, вещевых мешках, консервных банках, в виде пищевых концентратов и т. п. На выполнение задания агентам отводилось три-пять, иногда и более дней, после чего они по паролю возвращались на немецкую сторону. Агенты с заданиями пропагандистского характера перебрасывались без указания конкретного срока возвращения. В последний период войны абверкоманды приступили к подготовке диверсионно-террористических групп для оставления в тылу Красной Армии. С этой целью заранее закладывались базы и хранилища с оружием, взрывчатыми веществами, продовольствием и одеждой, которыми должны были пользоваться эти группы.
Контрразведывательные команды и группы, созданные по линии «Валли III» (Абвер III), и действовавшие в тылу группировок вермахта, которым они были приданы, проводили активную агентурно-оперативную работу по выявлению советских разведчиков, партизан и подпольщиков, а также собирали и обрабатывали трофейные документы. На советско-германском фронте дислоцировалось пять контрразведывательных абверкоманд: 301, 302, 303, 304 и 305. В подчинении каждой абверкоманды находилось от 3 до 8 абвергрупп, которые придавались армиям, а также тыловым комендатурам и охранным дивизиям.
Контрразведывательные команды и группы перевербовывали задержанных советских военных разведчиков, через которых проводили дезинформационные радиоигры. Часть перевербованных агентов перебрасывалась в советский тыл для внедрения в органы НКВД-НКГБ и разведотделы Красной Армии для изучения методов работы этих органов, выявления подготовленных и заброшенных в тыл немецких войск советских разведчиков.
Одним из наиболее распространенных методов агентурной работы немецкой военной контрразведки была провокация. Так, агенты под видом советских разведчиков или лиц, переброшенных со спецзаданиями в тыл немецких войск командованием Красной Армии, поселялись у советских патриотов, входили к ним в доверие, давали задания, направленные против немцев, организовывали группы для перехода на советскую сторону. Затем все патриоты подвергались аресту. С этой же целью из агентов и изменников Родины создавались псевдопартизанские отряды, в которые вовлекались патриотически настроенные советские люди, желавшие вести борьбу с оккупантами. Позже их арестовывали. Кроме того, псевдопартизанские отряды в целях дискредитации партизанского движения организовывали бандитские налеты, грабили, убивали мирное население, сжигали деревни и села. Контрразведывательные команды и группы проводили свою работу в тесном контакте с органами СД и ГФП. Они вели активную агентурную разработку подозрительных лиц и полученные данные передавали в СД и ГФП для реализации.
В 1944 году при реорганизации военной разведки отделы «Валли I», «Валли II» и «Валли III» вместе со своими подчиненными органами вошли в состав «Военного управления» («Милиамт») и VI Управления РСХА, получив новые наименования: Руководящий фронтовой разведывательный орган на Востоке («Ляйтштелле фюр фронтауфклерунг» 1 ОСТ, 2 ОСТ и 3 ОСТ; Leitstelle f?r Frontaufkl?rung I Ost); подчиненные им абверкоманды и абвергруппы стали называться «Фронтауфклерунгскомандо» и «Фронтауфклерунгсгрупп», сохранив прежнюю нумерацию, задачи, формы и методы работы.
автора Уткин Анатолий ИвановичВосточный фронт Возникший в августовские дни Восточный фронт простирался на полторы тысячи километров между Мемелем на Балтике и Буковиной в предгорьях Карпат. В начавшейся войне с семидесятимиллионным колоссом Германией и пятидесятидвухмиллионной Австро-Венгрией
Из книги Первая Мировая война автора Уткин Анатолий ИвановичВосточный фронт-2 Выдвижение русских армий в Восточную Пруссию вызвало замешательство в стане немцев. Командующий германскими войсками в Восточной Пруссии генерал Притвиц не смел полагаться на свои четыре корпуса и начал готовиться к отступлению за Вислу. Сложность
Из книги Первая Мировая война автора Уткин Анатолий ИвановичВосточный фронт Осуществить анализ положения дел в России было непросто. Существовало две полярные точки зрения. Первая - оптимистическая. С начала войны Россия совершила большой бросок вперед в развитии своей промышленной мощи. Несмотря на потерянные территории,
Из книги Вервольф. Осколки коричневой империи автора Рут ФрайгерВосточный фронт Как бы там ни было, но подобная система сначала применялась в приграничных областях, а потом постепенно распространялась внутрь Германии. На Восточном фронте подразделения «Вервольфа» были созданы осенью 1944 года. Вначале они получали инструктаж в
Из книги Италия. Враг поневоле автора Широкорад Александр БорисовичГлава 27 Восточный фронт. Кампания 1941 года К середине сентября части К.С.И.Р. сосредоточились в районе Днепропетровска, в полосе действий 17-й германской армии. В бои итальянские войска вступили, когда советские части начали отход. Мессе по этому поводу писал: «Дивизия
Из книги Спецслужбы Третьего Рейха: Книга 1 автора Чуев Сергей ГеннадьевичШтаб «Валли» Перед нападением на СССР, в июне 1941 г. управлением «Абвер-Заграница» был создан специальный орган, именовавшийся штаб «Валли», полевая почта № 57219. Основная задача органа - организация разведывательной, диверсионной и контрразведывательной
Из книги Дорога на Сталинград. Воспоминания немецкого пехотинца. 1941–1943 автора Цизер БенноВосточный фронт Смена обстановки Начало Русской кампании ознаменовало собой коренной перелом в моем участии в этой войне. Не стану отрицать, что мне не терпелось «ввязаться в драку». Есть нечто такое, что заставляет военного человека «быть верным своему оружию», нечто
Из книги Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945 автора Зенгер Фридо фонГлава 3 ВОСТОЧНЫЙ ФРОНТ СМЕНА ОБСТАНОВКИ Начало Русской кампании ознаменовало собой коренной перелом в моем участии в этой войне. Не стану отрицать, что мне не терпелось «ввязаться в драку». Есть нечто такое, что заставляет военного человека «быть верным своему оружию»,
Из книги 10-я танковая дивизия СС «Фрундсберг» автора Пономаренко Роман ОлеговичГлава 7. Восточный фронт: 1945 год
Из книги Забытая трагедия. Россия в первой мировой войне автора Уткин Анатолий ИвановичВосточный фронт Возникший в короткие августовские дни Восточный фронт простирался на полторы тысячи километров между Мемелем на Балтике и Буковиной в предгорьях Карпат. В начавшейся войне с колоссом Германией и пятидесятидвухмиллионной Австро-Венгрией Россия должна
Из книги Дорога на Сталинград. Воспоминания немецкого пехотинца. 1941-1943. автора Цизер БенноПриложение. Восточный фронт Смена обстановки Начало Русской кампании ознаменовало собой коренной перелом в моем участии в этой войне. Не стану отрицать, что мне не терпелось «ввязаться в драку». Есть нечто такое, что заставляет военного человека «быть верным своему
автора Яров Сергей ВикторовичВосточный фронт Антибольшевистским отрядам, наступавшим с Урала и Южной Сибири, удалось добиться кратковременного успеха летом 1918 г., но уже осенью они были потеснены, потеряв даже «столицу» Директории - Уфу Колчак смог в короткий срок создать несколько вполне
Из книги Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей автора Яров Сергей ВикторовичВосточный фронт 1919 г. оказался самым опасным для Советской республики. Говорить о координированном ударе по большевикам с Востока и Юга можно лишь с оговорками, хотя попытки координации были. Сроки и темпы наступления белых войск зависели вместе с тем от множества
Из книги История Гражданской войны автора Рабинович С§ 8. Восточный фронт – основной, решающий В такой обстановке для Красной армии важнейшее значение имело правильное решение вопроса о направлении главного удара наших вооруженных сил против врагов.Некоторые военные работники предлагали признать главным украинский
Из книги Тайные операции нацистской разведки 1933-1945 гг. автора Сергеев Ф. М.ВОСТОЧНЫЙ ФРОНТ Перед самым нападением на Советский Союз верховное главнокомандование вермахта провело одно из последних инструктивных совещаний с руководящими работниками абвера. Речь шла о вкладе военной разведки в быстрейшее достижение победы над Советами в уже
Из книги Трагедия адмирала Колчака. Книга 1 автора Мельгунов Сергей ПетровичЧасть I Восточный фронт гражданской войны «Дело не в законах, а в людях»… А.В.
Сделав в готовящейся агрессии основную ставку на вооруженные силы, гитлеровское командование не забывало и о ведении «тайной войны» против Советского Союза. Подготовка к ней шла полным ходом. Весь богатый опыт империалистических разведок, все организации секретных служб третьего рейха, контакты международной антисоветской реакции и, наконец, все известные шпионские центры союзников Германии имели теперь четкую направленность и цель - СССР.
Разведку, шпионаж, диверсии против Страны Советов фашисты старались вести постоянно и в широких масштабах. Активность этих действий резко возросла после захвата Польши осенью 1939 года и особенно после окончания французской кампании. В 1940 году число шпионов и агентов, направленных на территорию СССР, увеличилось по сравнению с 1939 годом почти в 4, а в 1941 - уже в 14 раз. Советскими пограничниками в течение только одиннадцати предвоенных месяцев было задержано около 5 тысяч вражеских лазутчиков. Бывший начальник первого отдела германской военной разведки и контрразведки (абвера)- генерал-лейтенант Пиккенброк, давая показания на Нюрнбергском процессе, говорил: «…Я должен сказать, что уже с августа - сентября 1940 года со стороны отдела иностранных армий генерального штаба стали значительно увеличиваться разведывательные задания «Абверу» по СССР. Эти задания, безусловно, были связаны с подготовкой войны против России».
Огромный интерес к ходу подготовки «тайной войны» против Советского Союза проявлял сам Гитлер , считая, что приведенный в действие весь огромный разведывательно-подрывной аппарат секретных служб рейха существенным образом будет способствовать осуществлению его преступных замыслов. По этому поводу английский военный историк Лидделл Гарт впоследствии писал: «В войне, которую Гитлер намеревался вести… основное внимание обращалось на нападение на противника с тыла в той или другой форме. Гитлер с презрением относился к фронтальным штурмам и рукопашному бою, являющимся азбукой для обычного солдата. Он начинал войну с деморализации и дезорганизации противника… Если в первой мировой войне для разрушения оборонительных сооружений противника перед наступлением пехоты проводилась артиллерийская подготовка, то в будущей войне Гитлер предлагал предварительно подорвать моральный дух противника. В этой войне должны были использоваться все виды оружия и особенно пропаганды».
Адмирал Канарис.Шеф Абвера
6 ноября 1940 года начальник штаба верховного главнокомандования вооруженными силами Германии генерал- фельдмаршал Кейтель и начальник штаба оперативного руководства ОКБ генерал Йодль подписали директиву верховного главнокомандования, адресованную разведслужбам вермахта. Всем разведывательным и контрразведывательным органам предписывалось уточнить имеющиеся данные о Красной Армии, об экономике, мобилизационных возможностях, политическом положении Советского Союза, о настроениях населения и добывать новые сведения, связанные с изучением театров военных действий, подготовкой разведывательно-диверсионных мероприятий в ходе вторжения, обеспечить скрытую подготовку к агрессии, одновременно дезинформируя об истинных намерениях нацистов.
Директива № 21 (план «Барбаросса») предусматривала наряду с вооруженными силами всемерное использование агентуры, диверсионно-разведывательных формирований в тылу Красной Армии. Обстоятельные свидетельства на Нюрнбергском процессе дал по этому вопросу захваченный в плен советскими войсками заместитель начальника отдела «Абвер-2» полковник Штольце: «Я получил указание от Лахузена (начальника отдела.- Авт.) организовать и возглавить специальную группу под условным наименованием «А», которая должна была заниматься подготовкой диверсионных актов и работой по раз ложению в советском тылу в связи с намечавшимся нападением на Советский Союз.
В то же время Лахузен дал мне для ознакомления и руководства приказ, поступивший из оперативного штаба вооруженных сил… Этот приказ содержал основные директивные указания по проведению подрывной деятельности на территории Союза Советских Социалистических Республик после нападения Германии на Советский Союз. Данный приказ был впервые помечен условным шифром «Барбаросса…»
Важную роль в подготовке войны против СССР сыграл абвер. Этот один из наиболее осведомленных, разветвленных и опытных секретных органов фашистской Гермапии стал вскоре почти основным центром по подготовке «тайной войны». Особенно широко абвер развернул свою деятельность с приходом 1 января 1935 года в «Лисью нору» (так называли сами гитлеровцы главную резиденцию абвора) сухопутного адмирала Канариса, который стал всячески укреплять свое шпионско-диверсионное ведомство.
Центральный аппарат абвера состоял из трех основных отделов. Непосредственным центром сбора и предварительной обработки всех разведывательных данных, касающихся сухопутных войск иностранных армий, в т. ч. армии Советского Союза, являлся так называемый отдел «Абвер-1», возглавляемый полковником Пиккенброком. Сюда поступали данные разведки, ведущейся управлением имперской безопасности, министерством иностранных дел, аппаратом фашистской партии и из других источников, а также от войсковой, морской и авиационной разведок. После предварительной обработки «Абвер-1» представлял имеющиеся данные военного характера в главные штабы видов вооруженных сил. Здесь осуществлялись обработка и обобщенно сведений и составлялись новые заявки на разведку.
Отдел «Абвер-2», которым руководил полковник (в 1942 году - генерал-майор) Лахузен, занимался подготовкой и проведением диверсий, террора, саботажа на территории других государств. И, наконец, третий отдел - «Абвер-3» во главе с полковником (в 1943 г.- генерал-лейтенант) Бентивеньи - осуществлял организацию контрразведки внутри страны и за грапицей. В систему абвера входил также разветвленный периферийный аппарат, основными звеньями которого были специальные органы - «абверштелле» (ACT): «Кенигсберг», «Краков», «Вена», «Бухарест», «София», получившие осенью 1940 года задание максимально активизировать разведывательно-диверсионную деятельность против СССР прежде всего путем засылки агентуры. Аналогичный приказ получили все разведывательные органы армейских группировок и армий.
Филиалы абвера имелись при всех крупных штабах гитлеровского вермахта: абверкоманды - в группах армий и крупных войсковых объединениях, абвергруппы - в армиях и равных им соединениях. Дивизиям и воинским частям придавались офицеры абвера.
Параллельно с ведомством Канариса работал другой оргап гитлеровской разведки, так называемое VI управление Главного имперского управления безопасности РСХА (зарубежные разведслужбы СД), которые возглавлял ближайший приближенный Гиммлера - Шелленберг. Во главе Главного имперского управления безопасности (РСХА) стоял Гейдрих, один иа самых кровавых палачей нацистской Германии.
Канарис и Гейдрих были шефами двух конкурирующих разведслужб, которые вели постоянную грызню эа «место под солнцем» и благосклонность фюрера. Но общность интересов и планов позволили на время забыть личную неприязнь и заключить «дружественный пакт» о разделе сфер влияния при подготовке к агрессии. Военная разведка за рубежом была общепризнанным полем деятельности абвера, однако это не мешало Канарису вести политическую разведку внутри Германии, а Гейдриху заниматься разведкой и контрразведкой за рубежом. Рядом с Канарисом и Гейдрихом собственные разведорганы имели Риббентроп (через МИД), Розенберг (АПА), Боле («зарубежная организация НСДАП»), Геринг («исследовательский институт ВВС», занимавшийся дешифровкой перехваченных радиограмм). И Канарис, и Гейдрих прекрасно ориентировались в хитроумном сплетении диверсионно-разведывательных служб, оказывая при возможности посильную помощь или ставя при удобном случае подножку друг другу.
К середине 1941 года фашисты создали более 60 учебных центров по подготовке агентуры для засылки на территорию СССР. Один из таких «учебных центров» находился в малоизвестном отдаленном городке Химзее, другой - в Тегеле под Берлином, третий - в Квинцзее, близ Брандербурга. Будущие диверсанты обучались здесь различным тонкостям своего ремесла. Так, например, в лаборатории в Тегеле учили главным образом подрывному делу и способам поджогов на «восточных территориях». В качестве инструкторов работали не только маститые разведчики, но и специалисты-химики. В Квинцзее располагался хорошо скрытый среди лесов и озер учебный центр Квенцуг, где с большой основательностью готовили террористов-диверсантов «широкого профиля» для предстоящей войны. Здесь стояли макеты мостов, пролегали участки железнодорожного полотна, а в стороне, на собственном аэродроме,- учебные самолеты. Обучение максимально приближалось к «реальным» условиям. Перед нападением на Советский Союз Кана- рис ввел за правило: через обучение в лагере Квенцуг должен пройти каждый офицер разведки, чтобы довести свое мастерство до совершенства.
В июне 1941 года в местечке Сулеювек под Варшавой для организации и руководства разведывательно-диверсионной и контрразведывательной деятельностью на советско- германском фронте был создан специальный орган управления «Абвер-заграница», получивший условное наименование «штаб Валли». Во главе штаба стоял опытный гитлеровский разведчик полковник Шмалыплегер. Под маловыразительным кодовым названием и обыкновенным пятизначным номером полевой почты (57219) прятался целый город с высокими, в несколько рядов колючей проволоки, ограждениями, десятками часовых, шлагбаумами, коптрольно-про- нускными пунктами. Мощные радиостанции на протяжении суток неустанно следили за эфиром, поддерживая связь с абвергруппами и одновременно перехватывая передачи советских военных и гражданских радиостанций, которые тут же подвергались обработке и дешифровке. Здесь же размещались специальные лаборатории, типографии, мастерские но изготовлению различного несерийного вооружения, советской военной формы, знаков различия, фальшивых документов для диверсантов, шпионов и других предметов.
Для ведения борьбы с партизанскими отрядами, выявления лиц, связанных с партизанами и подпольщиками, при «штабе Валли» гитлеровцы организовали контрразведывательный орган под названием «зондерштаб Р». Возглавил его бывший начальник контрразведки врапгелевской армии Смысловский, он же полковник фон Рейхенау. Здесь развернули свою работу гитлеровские агенты с солидным стажем, участники различных белоэмигрантских группировок подобно «Народно-трудовому союзу» (НТС), националистическое отребье.
Для выполнения в советском тылу диверсионно-десантных операций абвер имел также свое «домашнее» войско в лице головорезов из полков «Бранденбург-800», «Курфюрст», батальонов «Нахтигаль», «Роланд», «Бергман» и других подразделений, создание которых началось в 1940 году, сразу же после принятия решения о широкомасштабном развертывании подготовки к войне против СССР. Эти так называемые части особого назначения в большинстве своем были сформированы из украинских националистов, а также белогвардейцев, басмачей, других изменников и предателей Родины.
Освещая ход подготовки этих подразделений к агрессии, полковник Штольце на Нюрнбергском процессе показал: «Нами были подготовлены также специальные диверсионные группы для подрывной деятельности в Прибалтийских Советских Республиках… Кроме того, была подготовлена для подрывной деятельности на советской территории специальная воинская часть - учебный полк особого назначения «Бранденбург-800», подчиненный непосредственно начальнику «Абвер-2» Лахузену». Показания Штольце дополнил начальник отдела «Абвер-3» генерал-лейтенант Бентивеньи: «…Из неоднократных докладов полковника Лахузена Канарису, на которых я также присутствовал, мне известно, что по линии этого отдела проводилась большая подготовительная работа к войне с Советским Союзом. За период февраль - май 1941 года происходили неоднократные совещания руководящих работников «Абвер-2» у заместителя Йодля генерала Варлимонта… В частности, на этих совещаниях в соответствии с требованиями войны против России был решен вопрос об увеличении частей особого назначения, носивших название «Бранденбург-800», и о распределении контингента этих частей по отдельным войсковым соединениям». В октябре 1942 года на базе полка «Бранденбург-800» была сформирована дивизия с тем же наименованием. Отдельные ее подразделения стали комплектоваться диверсантами из немцев, владеющих русским языком.
Одновременно с подготовкой к агрессии «внутренних резервов» Канарис энергично подключал в разведывательную деятельность против СССР своих союзников. Он дал указание центрам абвера в странах Юго-Восточной Европы наладить еще более тесные контакты с разведывательными органами этих государств, в частности с разведкой хортист- ской Венгрии, фашистской Италии, румынской сигуранцей. Укреплялось сотрудничество абвера с болгарской, японской, финской, австрийской и другими разведками. Параллельно усилились разведывательные центры абвера, гестапо, службы безопасности (СД) в нейтральных странах. Не были забыты и пришлись ко двору агентура и документы бывшей польской, эстонской, литовской и латышской буржуазных разведок. Одновременно по указке гитлеровцев активизировало свою деятельность притаившееся националистическое подполье и банды в западных областях Украины, Белоруссии, на территории прибалтийских республик.
О широкомасштабной подготовке гитлеровских диверсионно-разведывательных служб к войне против СССР свидетельствует и ряд авторов. Так, английский военный историк Луи де Ионг в своей книге «Немецкая пятая колонна во второй мировой войне» пишет: «Вторжение в Советский Союз готовилось немцами тщательно. …Военная разведка организовала небольшие штурмовые подразделения, комплектуя их из состава так называемого учебного полка «Бранденбург». Такие подразделения в русском обмундировании должны были действовать далеко впереди наступающих немецких войск, стараясь захватить мосты, туннели и военные склады… Немцы старались собирать сведения о Советском Союзе также в нейтральных странах, прилегающих к русским границам, в особенности в Финляндии и Турции, …разведка установила связи с националистами из прибалтийских республик и Украины с целью организации восстания в тылу русских армий. Весной 1941 года немцы установили контакт с бывшими послами и атташе Латвии в Берлине, бывшим начальником разведки эстонского генерального штаба. С немцами сотрудничали такие личности, как Андрей Мельник и Степан Бандера».
Еще за несколько дней до войны, а особенно с началом боевых действий, гитлеровцы стали забрасывать в советский тыл диверсионно-разведывательные группы, диверсантов-одиночек, лазутчиков, шпионов, провокаторов. Их маскировали в форму бойцов и командиров Красной Армии, сотрудников и НКГБ, железнодорожников, связистов. Диверсантов вооружали взрывчаткой, автоматическим оружием, телефонными подслушивающими устройствами, снабжали фальшивыми документами, крупными суммами советских денег. Направлявшимся в глубокий тыл готовили правдоподобные легенды. Диверсионно-разведывательные группы придавались также и регулярным частям первого эшелона вторжения. 4 июля 1941 года Канарис в своей докладной записке в штаб верховного главнокомандования вермахта сообщал: «В распоряжение штабов немецких армий направлялись многочисленные группы агентов из коренного населения, то есть из русских, поляков, украинцев, грузин, эстонцев и т. п. Каждая группа насчитывала 25 и более человек. Во главе этих групп стояли немецкие офицеры. Группы пользовались трофейным русским обмундированием, оружием, военными грузовиками и мотоциклами. Они должны были проникать в советский тыл па глубину пятьдесят - триста километров перед фронтом наступающих немецких армий, с тем чтобы сообщать по радио результаты своих наблюдений, обращая особое внимание на сбор сведений о русских резервах, о состоянии железных и прочих дорог, а также о всех мероприятиях, проводимых противником…»
Одновременно перед диверсантами стояла задача взрывать железнодорожные и шоссейные мосты, туннели, водокачки, электростанции, оборонные предприятия, физически уничтожать партийных и советских работников, сотрудников НКВД, командиров Красной Армии, сеять панику среди населения.
Подорвать советский тыл изнутри, внести дезорганизацию во все звенья народного хозяйства, ослабить моральный дух и боевую стойкость советских войск и тем самым способствовать успешному осуществлению своей конечной цели - порабощению советского парода. На это были направлены все усилия гитлеровских разведывательно-диверсионных служб. С первых дней войны размах и напряжение вооруженной борьбы на «невидимом фронте» достигли наивысшего накала. По своим масштабам и формам эта борьба не имела себе равных в истории.